Чернов
Буран налетел внезапно. Раз – и все вокруг потонуло в серой мгле, а внедорожник качнуло из стороны в сторону, словно он был утлым суденышком посреди бушующего океана.
– Охренеть! – прорычал Чернов, вцепившись в руль.
– Это что такое? – С заднего сиденья послышался удивленный голос Гальяно. Пока еще удивленный, а не встревоженный.
– Пурга. Наверное. – Вести машину было тяжело. Да что там тяжело! Невозможно! Это все равно что идти в темноте на ощупь.
– Откуда пурга?! Мы ж с метеостанции! У них же там приборы и все дела! Не предупредили, что ли?
– Знали бы, предупредили. – Чернов остановил автомобиль, потянулся к рации, из которой уже раздавался искаженный помехами голос Эрхана.
– Пурга! – сообщил он очевидное.
– Никаких актировок! Никаких предупреждений! – не унимался Гальяно. – Откуда она вообще взялась?!
– Что будем делать? – В сложившейся ситуации слушаться нужно бывалого, а бывалый среди них – Эрхан. Он вон в сугробе несколько суток просидел в обнимку с энергетиком.
– Ждать. – Голос Эрхана почти утонул в помехах. – Из машин не выходить! Слышите меня?!
А никто и не собирался выходить из машин. Нет дурных! Но хотелось бы конкретики. Сколько им сидеть вот так в неведении? Хорошо, если несколько часов. А если несколько дней? Сколько у них горючего?
Чернов прикинул в уме. Если с тем, что в запасных канистрах, должно хватить часов на тридцать пять. А потом все. Потом придется жечь костры. Если вообще удастся что-то разжечь в этой вечной мерзлоте, на этом ветру. Костры они будут жечь из покрышек. Этого должно хватить еще часов на десять, а потом уже точно все. Каюк. Может, и удастся по примеру Эрхана закопаться в сугроб и так переждать пургу, но Чернов сильно сомневался в действенности такого решения. Оставалось надеяться, что скоро все закончится.
Он обернулся, глянул на бледного, равнодушного ко всему Веселова, спросил:
– Димон, ты как?
Тот поежился, словно с неохотой открыл глаза, сказал едва слышно:
– Что-то холодно.
Плохо дело. Хрен знает, что там у него за царапина, кем оставлена и когда. Если начнется заражение, одной проблемой у них сразу станет больше.
– Гальяно, там у вас аптечка! – Чернов уже просчитывал варианты и пути выхода из сложившейся ситуации. Хотя бы на эту проблему он мог повлиять. – Достань градусник, измерь ему температуру.
Гальяно потрогал лоб Веслова, мотнул головой:
– Он не горячий. Вадим, он холодный как лед.
– Градусник, – терпеливо повторил Чернов. – И глянь на рану.
Он уже прикидывал, как половчее перебраться на заднее сиденье, чтобы сделать все самому, когда Гальяно с удивлением сказал:
– Затянулось.
– Что затянулось?
– Все. Рана затянулась. – Гальяно включил в салоне свет. – Сам посмотри!
Чернов посмотрел. Раны больше не было, на ее месте красовался рубец. Белесый, словно бы годичной давности. Интересное кино… Веселов тоже был… белесый с просинью. Нормальный человек должен выглядеть несколько иначе.
– Доставай градусник! – велел он Гальяно, а потом спросил: – Димон, что у тебя болит?
– Ничего. – Тот с удивлением разглядывал свою грудь. – Ничего не болит, только очень холодно. – Он поморщился, когда Гальяно сунул ему под мышку градусник, затаился.
– Тридцать три и четыре, – сообщил Гальяно через пару минут.
– Перемеряй. – Все-таки придется лезть на заднее сиденье. Откуда к чертям собачьим тридцать три и четыре?!
– Тридцать три и два. – А вот теперь в голосе Гальяно послышалась настоящая тревога. – Это не очень хорошо, да?
Это хреново! И непонятна причина такой гипотермии. На Веселове термобелье, вся одежда сухая, в салоне не жарко, конечно, но уж точно не холодно. Откуда?!
– Может, сломался? – Гальяно сунул градусник себе под мышку, дождался сигнала, вытащил: – Тридцать шесть и пять. Не сломался.
Не сломался. А вот Веселов, похоже, сломался.
– Ты как? – спросил Чернов голосом деловым и спокойным.
– Нормально.
Вот только нормально ли? Кожные покровы бледные, носогубный треугольник синий. Плохо дело…
– Гальяно, налей ему чаю. И укрой чем-нибудь сверху. – Тепла бы в салон добавить, но хрен знает, сколько им придется тут просидеть. Пока так… – И давай-ка поменяемся с тобой местами.
Пока менялись местами, Веселов выпил свой чай. Пил большими глотками, словно не чувствовал, какой тот горячий. А он горячий! Чернов уже не единожды обжигался этим чаем из термоса.
Оказавшись на заднем сиденье, он первым делом потрогал лоб Веселова – ледяной. Пульс – пятьдесят, дыхание редкое. А температура… а температура уже тридцать один. Приплыли…
– Гальяно, включи печку на максимум! – велел он, стаскивая с себя куртку и укутывая ею Веселова.
– Все нормально, – попытался улыбнуться тот. – Со мной полный порядок. – Правую руку он не вынимал из кармана, наверное, сжимал этот свой чертов тынзян. Или шаманский. Подумалось, что тынзян бы лучше выбросить. Просто так, от греха подальше. Думать о том, что гипотермия Веселова могла быть связана с этим ошейником, Чернов пока был не готов. Хоть и пришла пора. Рана, которая сама собой появилась и сама собой зарубцевалась… Снижение температуры… Байки про шаманское проклятие…
Нет! Пока он будет искать рациональные причины. Пока…
Затрещала рация, и сиплый голос Эрхана спросил:
– Как дела?
– Как сажа бела. – Гальяно пока еще говорил спокойно. Пока… – У Димона температура, как у трупа.
– У трупа ниже, – поправил его Чернов. Чисто механически поправил, потому что не любил, когда ситуацию перевирают.
– Трупы не разговаривают, – хмыкнул Веселов. Он сидел ровненько, зубами не клацал, больше не белел и не синел. Впрочем, куда уж больше?
– Эрхан, как думаешь, сколько продлится эта буря? Мало ли, вдруг нам понадобится больница.
А она понадобится. Если температура упадет еще на пару градусов, то чайком и теплыми одежками им не спастись. Если начнется фибрилляция, одному из них точно не спастись… Чернов думал и уже примерялся, как станет укладывать Веселова на заднем сиденье, случись что. Ему нужен нормальный доступ и твердая поверхность. А по факту ни доступа, ни поверхности… А по факту градусник показывает двадцать девять с половиной… Да, у Гальяно есть спутниковый телефон, да, его друг-олигарх могуч и почти всесилен. Наверняка у него имеется вертолет. Вот только сможет ли вертолет подняться в воздух в такую пургу? Глупый вопрос, потому что не сможет. В такую пургу даже передвижение на наземном транспорте сродни самоубийству. Что уж говорить про воздушный. Значит, придется самим.
