– Я поеду на базу! – Ник мотнул головой, наблюдая, как скукоживается и уползает призрачная «пуповина». – Мне нужно быть там! И тебе! – Он упрямо уставился на Чернова. – Тебе тоже!
– Далеко до базы? – спросил Андрей.
– Близко! – Ник не дал Эрхану ответить, он знал, где база, и знал, что она близко.
– Недалеко, – с неохотой согласился Эрхан.
– Тогда сделаем крюк. – Как-то неожиданно Андрей взял управление на себя. Или это он, Ник, взял управление на себя?
Они больше не стали спорить, понимали, что время дорого, доверяли ему… какому-то блохастому Волчку? Быть такого не может!
Эрхан вел машину быстро, щурился от нестерпимого солнечного света, бормотал что-то себе под нос. Буря утихла, уступив место короткому полярному дню – пронзительно яркому, искристому. Лютоволк бежал рядом с машиной, Ник то и дело видел серую тень, скользящую между торосами, чуял его нетерпение.
Тревога накрыла его с головой, когда на горизонте появились черные очертания строений и покосившиеся остовы локаторов. Вот она – заброшенная военная база.
– Что дальше? – Эрхан остановил внедорожник у заметенной по самую крышу сторожевой будки.
– Не знаю. – Ник выпрыгнул из салона, не дожидаясь остальных, закружил по территории, принюхиваясь, всматриваясь, прокручивая в голове чужие воспоминания. Или теперь его собственные?
Цепочка волчьих следов вела к дальнему зданию, словно путеводная нить. Ник бросился бежать, по колено, а то и по пояс проваливаясь в глубокий снег. Рядом несся Блэк. Андрей тоже не отставал. Остальные… А что ему до остальных, когда прямо сейчас он слышит едва различимое биение чужой жизни! Тук-тук… Тук-тук… И паузы между этими туктуками все больше, все тревожнее.
Один этаж. Железные решетки на окнах. Запертая дверь. Снаружи запертая! И тихое, едва различимое эхо… Тук… Тук…
Ник бился в эту железную дверь в бессильной ярости. Бился и понимал, что время на исходе.
– Отойди, – сказал кто-то и за шиворот оттащил его в сторону. Не кто-то, а Андрей, старший брат.
В руке у него был пистолет. Прогремело несколько выстрелов, и дверь поддалась. Ник ломанулся в проем первый, ломанулся, замер, давая глазам привыкнуть к полумраку, прислушиваясь.
Оно больше не билось. Или он снова потерял способность слышать. Слишком долго прислушивался и вот… оглох. Ник со свистом втянул в себя ледяной воздух, оттолкнулся от заиндевелой стены и пошел вперед по узкому, темному коридору, открывая каждую дверь, что встречалась на пути. Самая последняя дверь оказалась заперта. Он прижался к ней ухом и руками. Тук-тук… Тук-тук… Разная сила. Разный ритм. Не одно сердце, а два. Не одна живая душа, а две. Пока живые.
– Они там, – сказал он, отступая в сторону, пропуская к двери Андрея. – Только не зацепи.
Брат молча кивнул, прицелился.
…Они и в самом деле были там. Две пленницы, замерзающие, едва живые, но все-таки живые! Две пленницы, два ошейника и общая цепь. Полярная лиса, с некогда красивым, а сейчас свалявшимся мехом, попыталась отползти в дальний угол, но тонкие девичьи пальцы с обломанными ногтями держали ее крепко, не пускали. Эти пальцы не разгибались, потому что онемели от холода. Или окоченели от… смерти.
Девчонка сидела, поджав под себя ноги, полой куцей шубейки укрывая лису, делясь с ней остатками тепла. Если оно вообще еще осталось, это тепло. Глаза ее были закрыты. Наверное, это плохо… Ник снова прислушался – жива. Пока еще жива.
Здесь, в этом леднике, в этой камере на двоих, когда-то было тепло. Черная пасть печки-буржуйки оказалась распахнута, у ее чугунных ног лежали дрова и щепки. От ее бока до сих пор шли слабые волны тепла. Вот только девчонка в куцей шубейке не могла до нее дотянуться, чтобы поддержать умерший в муках огонь. Не пускала цепь. И они с лисой жались друг к другу, делились остатками тепла и жизни.
Все это пролетело перед глазами Ника в считаные мгновения. Мир сначала замедлился, а потом снова ускорился.
Андрей высунулся в коридор, заорал во все горло:
– Вадим! Нужна твоя помощь!
А потом стащил с себя куртку, накинул на девчонку и слабо оскалившуюся лисицу, просунул пальцы под черные с проседью волосы, проверяя, есть ли пульс на тонкой шее. Есть, Ник слышал слабое биение.
Снаружи послышались быстрые шаги, в дверном проеме показался Чернов, и в маленькой комнате стало совсем тесно. Они с Андреем расступились, пропуская Чернова вперед – к девчонке и лисе. Лиса снова оскалилась. Девчонка не реагировала.
Первым делом Чернов отмахнулся от лисы, вторым проверил пульс и зрачки у девочки.
– Жива, – сказал с облегчением. – Надо их отсюда забирать.
Посреди комнаты материализовался Блэк, и лисица испуганно шарахнулась в сторону, вырвалась из девчонкиных рук, жалобно тявкнула. Сколько они тут просидели на цепи? Как давно замерзают?
Пока Блэк удерживал от нападения загнанную в угол лису, Андрей возился с ошейником на девчонкиной шее. Справился быстро, и минуты не прошло. Вот такие удивительные таланты у его брата!
Девчонку тут же подхватил на руки Чернов, понес к внедорожнику, в тепло. А им предстояло решить, что делать с лисицей.
– Бросьте, – сказал Эрхан. – Вдруг бешеная!
Он сдернул с плеча карабин.
– Только попробуй… – Ник заступил ему дорогу, становясь между ним и лисой.
Эрхан ничего не ответил, лишь равнодушно пожал плечами – делайте что хотите.
– Я ее подержу, зажму пасть, – сказал Ник решительно. – Андрей, ты снимешь ошейник?
– Если она бешеная… – начал было брат, но он не дал ему договорить.
– Если она бешеная, то на этот случай есть вакцина. Андрей, я не могу бросить ее тут умирать!
Андрей, кажется, тоже не мог, он кивнул, соглашаясь, а потом сунул Нику свои перчатки.
– Надень, – сказал решительно. – Авось не прокусит.
– Все будет хорошо. Не бойся. – Ник сделал осторожный шаг к лисе. Кого успокаивал в этот момент, он и сам не знал. Может, всех сразу.
Лиса оскалилась и затаилась, но, кажется, нападать не собиралась.
– Я не сделаю тебе больно. – Он присел на корточки, успокаивающе погладил лису по спине, ощупал стертую в кровь шею, проверил крепость ошейника, а потом быстрым движением прижал лисью голову к бетонному полу, просипел: – Давай!
С лисой Андрей справился еще быстрее, чем с девчонкой, секунд через двадцать сказал:
– Готово, отпускай!
Ник отпустил. Еще несколько мгновений лиса лежала на брюхе. Может, набиралась сил, а может, не верила своему счастью, ждала подвоха от этих двуногих, а потом сорвалась с места и шмыгнула в дверной проем. Ник шумно выдохнул, стащил Андреевы перчатки, глянул на свои ладони, сказал:
