Лиса не спала. Она сидела на своей койке, скрестив ноги по-турецки.
– Привет. – Ник просочился в бокс, аккуратно прикрыл за собой дверь.
Вообще-то, общение с противоположным полом давалось ему легко. Девицам нравились и его внешность, и его придурь, которую они считали милой. Или это он просто не с теми девицами общался? С Лисой все было по-другому, каждое сказанное слово приходилось сначала взвешивать, прокручивать в голове, а потом уже произносить.
– Привет. – Она улыбнулась и, кажется, обрадовалась. Нет, точно обрадовалась. Взвешивать слова стало чуть легче.
– Не спишь? – спросил он, присаживаясь на край ее койки, стараясь не смотреть на острые коленки.
– Не могу. – Она тоже на него не смотрела. – Боюсь.
– Я так и думал, что боишься.
Все-таки глянула искоса из-под густых ресниц. Уголки губ дрогнули, словно девица собралась расплакаться. Нет, не расплакалась – усмехнулась невеселой усмешкой.
– Я потому и пришел. – Ну что ходить вокруг да около, когда времени так мало, когда она боится, а он не может заснуть. – За тобой.
– За мной? – А вот сейчас она смотрела не искоса, а во все глаза. С надеждой смотрела. Как будто ее в этом стеклянном боксе удерживали силой, и он был единственным ее спасителем.
– Пойдем ко мне. – Говорить получалось решительно, даже с легкой бравадой. По опыту прошлой столичной жизни Ник знал, что решительность и бравада весьма помогают. – У меня стеклянный потолок. Прикидываешь?
Она прикинула, улыбнулась не слишком уверенно.
– И я знаю, что ты сейчас чувствуешь.
– Откуда?
– Был в твоей шкуре.
– Тоже сидел на цепи? – Теперь она смотрела на него с жадным интересом, уже не как на спасителя, а как на сокамерника.
– Можно и так сказать. – Ник пожал плечами, осмотрел бокс в поисках ее одежды. Нормальной, не больничной одежды. Ничего не нашел. – И я видел твою лису.
– Где?
Она не стала спрашивать, почему он считает лису ее лисой, потому что и сама так считала. Так уж вышло.
– Да шастает тут поблизости. – Ник улыбнулся. От медкорпуса до его домика было минуты три быстрым шагом. Если он отдаст Лисе свою куртку и шапку, то не околеет. – Так мы идем?
– Как? – Лиса выразительно глянула на свою больничную пижаму, симпатичную, но, очевидно, тонкую, а потом на больничные же тапки.
– Пойдем! – Он потянул ее с койки, довольно бесцеремонно, по-свойски. Решительность и бравада… – Как-нибудь.
Они вышли из бокса в узкий, слабо освещенный коридор, в торце которого имелось небольшое окно. Прежде чем открыть окно, Ник стащил с себя куртку, накинул Лисе на плечи, попытался нахлобучить еще и шапку, но она протестующе мотнула головой.
– Тапки… – сказала одними губами, так, что он скорее догадался, чем услышал.
– Да ну их! – Он распахнул окно, перегнулся через подоконник, оглядывая окрестности. Земля оказалась близко, снег внизу был старательно почищен. – Я первый, ты за мной!
Сказал и сиганул вниз. Лиса колебалась недолго, взобралась на подоконник, зажмурилась и тоже сиганула. Он поймал ее на лету, мысленно радуясь, что она мелкая и не сшибла его с ног. Сейчас главное – не уронить и самому не околеть в полете.
– Ну, побежали, – сказал он Лисе на ухо, обхватил покрепче и побежал.
Она тоже обхватила – обеими руками за шею и, кажется, даже хихикнула. На самом деле ей не было весело, на самом деле смех был нервического плана, но хотя бы не брыкалась и не строила из себя гимназистку.
Добежали быстро, Ник не то что околеть, даже запыхаться не успел. Он толкнул плечом незапертую дверь, ввалился в домик, осторожно поставил Лису на пол, выдохнул.
– Вот мы и дома, – сказал с придурковатой улыбкой. – Конечно, не твой хрустальный замок, но тоже ничего.
Она стояла, переминалась с ноги на ногу, не знала, как поступить и что делать. Он решил за нее, стащил куртку, приткнул в шкаф. Лису тоже нужно было куда-то… приткнуть. Сразу в спальню – это как-то… слишком, поэтому он решил, что лучше сначала на кухню.
– Чай или кофе? – спросил он тоном гостеприимного хозяина, хотя, сказать по правде, понятия не имел, есть ли в доме хоть что-то съестное.
– Мне бы чего-нибудь покрепче. – Лиса клацала зубами. Замерзла, что ли?
– Пойдем поищем. – Он крепко сжал ее ледяную ладонь, потянул за собой в кухню.
На кухне нашлось все: и чай, и кофе, и несколько сортов «чего покрепче», а холодильник был забит готовой едой в контейнерах.
– И поесть, – сказала Лиса, взбираясь на барный стул.
– Тебя там не кормили, что ли? – Ник осматривал содержимое контейнеров, прикидывал, что ей может понравиться.
– Я не помню, – сказала она, подперев подбородок кулаком. – Я вообще все помню очень смутно.
– И нового ничего? – спросил он осторожно. – Кроме того, что ты нам уже рассказала.
– Ты точно ее видел? – Она то ли уклонилась от вопроса, то ли просто его не услышала.
– Твою лису?
– Да.
– Видел. И лису, и следы. Она всегда была твоей или подружились на базе? – Странный вопрос, но Ник имел право его задавать, у него тоже был собственный лютоволк.
– Подружились. – Лиса слабо улыбнулась. – Она сначала попыталась меня укусить. Рукав шубы прокусила, а до кожи не достала. А я даже не испугалась. Я когда очнулась в той комнате, так обрадовалась, что не одна. Понимаешь?
Он понимал, а Лиса понимала, что он понимает. Чуяла.
– У меня есть волк, – вроде бы просто констатировал факт, а получилось, что хвастается. Лютоволк – это всяко круче какой-то там полярной лисы. – Мы с ним тоже недавно… подружились.
– Круто. – И ведь не поймешь, серьезно она или шутит. Впрочем, какие уж тут шутки? – Давай я тебе помогу накрыть на стол.
А вот это правильно! Накрывать на стол должна женщина, а мужчина приносить добычу. Вот хотя бы маринованные оливки.
Пока накрывали на стол, почти не разговаривали, но все равно друг про дружку понимать стали больше. Как так получилось, Ник не знал, но факт оставался фактом.
– А потом она бояться меня перестала. – Лиса продолжила прерванный разговор. – Когда там стало холодно, мы… подружились окончательно, крепко-накрепко.
Он помнил. Помнил ее скрюченные, посиневшие от холода пальцы, которыми она цеплялась за лисий мех, и волосы в инее тоже помнил.
– Как ты меня нашел? – спросила Лиса, глядя прямо ему в глаза. – Это ведь ты меня нашел.
– Почуял. – Он не отводил взгляда. Плохо начинать знакомство с вранья. Значит, он будет говорить ей правду. Поверит – хорошо. Не поверит – он хотя бы попытался. – Сначала волк вас почуял, а потом я.
