Я переоделась, заколола косу так, чтобы волосы не мешали, и вышла на балкон.
Начала с дыхания: позволяющего в тишине почувствовать свое сердце и успокоиться. Потом разминала ноющие, непривычные к забытым нагрузкам мышцы, разогревая их до той минуты, пока не почувствовала, что смогу танцевать. Потом поднялась, и...
В первом же неловком, рваном движении, поняла, что не чувствую музыки. Во мне ее не было. Лишь беспросветная глухая тишина, пустота, за которой не осталось чувств. Ни отчаяния, ни страха, ни ярости, что во мне вызвал завтрак с Витхаром. Для танца нужен костер, взлетающее до небес пламя, дикое, необузданное. Во мне же было лишь забытое ощущение движения и чувство безвозвратно утраченного. Я еще подвигалась по балкону, ловя солнечные лучи обнаженными участками кожи, но тщетно.
Из этого ничего не выйдет, стоило понять это сразу. Я отказалась от танца, и он отказался от меня.
Кажется, навсегда.
Я попросила служанок приготовить купальни, и когда вода была разогрета, сбросила одежду, направляясь туда. Не представляю, сколько я лежала, перебирая минуты тишины, прислушиваясь к журчанию обновляющего купальню небольшого водопада и разглядывая ароматические палочки, источавшие мягкий дым.
Вспомнился и Эрган со своей возлюбленной танцовщицей, и наше огненное шоу.
Я больше не танцую в огне, да что там, я больше его не чувствую, хотя стараюсь изо всех сил. Искры, которые высекают наши столкновения с Витхаром, будоражат, заставляют сердце биться чаще, но гаснут, не долетая до земли. Я так хотела избавиться от боли, так хотела избавиться от чувств, что казались мне лишними... и мне это удалось.
Действительно удалось.
Кажется, в эту минуту я по-настоящему поняла Витхара. Как вспыхивало его пламя рядом со мной и как оно гасло, стоило ему закрыть дверь и отрезать себя от меня.
Осознание этого на миг заставило задержать дыхание, а после я поспешно поднялась. Насухо вытерлась полотенцем, набросила халат и вышла из купален. Остановившись у зеркала, закусила губу, пытаясь понять, как быть дальше, когда в дверь осторожно постучали, и ко мне заглянула служанка.
- Местари? Вы уже отдохнули, - она улыбнулась и поклонилась. - Вот.
Вам просили передать.
Свернутую трубочку письма я взяла не сразу.
- Кто?
- Эссари Мэррис.
- Выброси.
Служанка перестала улыбаться, но тут же кивнула и направилась к дверям.
- Постой.
Девушка остановилась, я глубоко вздохнула и протянула руку, в которую она вложила послание. После чего быстро покинула комнату.
Я развернула письмо и прочла скупые строки: «Думаешь, устроишь нам встречу - и будешь жить долго и счастливо? Ошибаешься, Теарин. Ты будешь страдать всю жизнь. Ты будешь жить с этим».
Горло словно сдавила невидимая рука.
Я сжала крохотный свиток в ладони, комкая его, сминая с такой силой, что он жалобно затрещал. Будь мне подвластно пламя, я бы просто обратила это письмо в горстку пепла. Заставила осыпаться горящей крошкой, как в свое время от письма Мэррис осыпалось мое сердце. Осыпалось все, что в нем оставалось.
Я хлопнула дверью едва ли слабее, чем утром громыхнул Гаяр.
- Эста, - позвала служанку, заглянув в отведенные девушкам- служанкам покои. - Эста!
Она мигом метнулась ко мне, позабыв про сладости, которыми лакомилась вместе со второй служанкой.
- Где находятся покои эссари Мэррис?
- Я... я не знаю, но я могу выяснить.
- Выясни.
Эста выбежала за дверь, Лима подскочила, прижимая руки к груди, словно я собиралась на нее наброситься. Я и впрямь собиралась - только не на нее. Собиралась посмотреть Мэррис в глаза и спросить, как она будет жить с тем, что убила моего ребенка. Небо, я впервые в жизни готова была вцепиться ей в волосы, и таскать до тех пор, пока она не заверещит от боли. Меня колотило, трясло, в груди полыхало забытыми чувствами.
Запоздало подумала о том, что говорил Витхар - о том, что Мэррис под арестом, и о том, что возможно, никаких покоев у нее уже нет, но развить эту мысль мне не позволили. Эста вбежала в комнату, вслед за ней шагнул один из хаальварнов.
- Местари Ильеррская, вы желали видеть эссари Мэррис? Я кивнула.
- Пойдемте. Я вас провожу. Она сейчас прощается с внуком, а после сразу уедет.
Мысль о Гаяре должна была меня остудить, но вместо этого пламя полыхнуло еще сильнее. Впервые за долгие годы меня ожгла таэрран, я даже дотронулась до пылающей воспаленной шеи. Проследила взгляд хаальварна, отдернула руку.
- Ведите.
Хватит с меня милосердия. Если Мэррис считает меня тварью, самое время ею стать. Самое время показать ей, что я не собираюсь больше сносить ее оскорбления. А Гаяру будет полезно узнать о том, что сделала его бабушка.
Мы шли по коридорам, и все это время я глубоко дышала, стараясь справиться с охватившей меня яростью и огнем. Перед глазами стояло перепуганное лицо служанки: неужели я была настолько страшна?
Сейчас мне было совершенно не до этого. Мне было не до высоких слов и поступков.
Охранявшие покои Мэррис стража расступилась, хаальварн почтительно склонил голову:
- Вас дождаться?
- Не стоит.
Это прозвучало резко, а в следующую минуту я уже шагнула в комнаты. Прошла через покои, предназначенные для отдыха: здесь стоял собранный сундук с вещами, а из спальни доносился смех мальчика.
Смех. Ребенка.
Я остановилась, словно налетела на стену. Остановилась, глубоко дыша, считая про себя, пытаясь выровнять дыхание.
Надо уйти.
Надо просто уйти и забыть...
Нет. Не надо! Если уйду сейчас, это останется со мной, потащится шлейфом туда, куда бы я ни поехала. Где бы я ни жила. Будет мешать во всем, что бы я ни делала.
Тем не менее я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, и лишь после этого отодвинула разделяющие комнаты занавеси. Мэррис и Гаяр были на балконе: видимо, поэтому не услышали, как я вошла. В несколько шагов пересекла спальню, шагнула за следующие занавеси, и проглотила очередной удар сердца.
Бабушка и внук сидели на перилах, спиной к скалам, она крепко держала его за руку и, когда я вошла, вцепилась еще крепче. Глаза ее горели безумной ненавистью, и я не могла понять, чего в них больше: ненависти или безумия. Гаяр нахмурился.
«Ты будешь жить с этим».
- Мэррис, нет, - сказала я. Еле слышно.
- Прощай, Теарин.
Она улыбнулась - безумно, - обхватила ребенка за талию и опрокинулась назад.
