И взгляд отзовется, И я так хочу сказать:
Минут бесконечных Рядом с тобою:
Ярких, безумных, живых Мне хватит, и в небо
С тобой мы ворвемся, Разделим его на двоих!
Девчонка, в чьем сердце Рождается пламя времен Девчонка, родная...
Я твой сумасшедший дракон!
Только твой сумасшедший дракон!
Овации громыхнули так, что у меня заложило уши. Я стащила туфли и бросилась к сцене, и Гроу одним рывком подтянул меня наверх, минуя лестницу. А в следующий момент уже ворвался яростным, полным отголосков звучания его хриплого голоса и сумасшедшего огня, поцелуем мне в губы.
М-м-м... кажется, за эти годы я должна была вдоль и поперек изучить вкус его губ, но я все время нахожу в них новые оттенки. Сейчас это, помимо привычной горчинки сигарет, еще что-то странно-сладкое. Хотя почему что-то, это моя песня. Точнее, это его-моя песня, наша песня, та, которую он пел мне. И от этого мне самой хочется петь.
Правда, я не уверена, что собравшиеся это переживут.
Не уверена, что... последняя мысль обрывается, потому что его язык касается моего, а в следующий момент новая волна аплодисментов заставляет меня чуть-чуть отстраниться. Несмотря на все наши годы, на наши ночи, на все наше, у меня сейчас горят щеки. Горят так, как если бы я глотнула чистого пламени. Впрочем, по-моему, я его глотнула.
- Я сейчас выгляжу, как фанатка, которая дорвалась до кумира, да? - интересуюсь я.
- Ты выглядишь отпадно. Сейчас и всегда. Умопомрачительно. Сексуально. Тебе понравилось?
Что? Он сейчас спрашивает, понравилось ли мне? Кому, простите, такое может не понравиться?
- Гроу, я тебя покусаю, - говорю так же тихо, но вряд ли это кто-то услышит: грохот аплодисментов не стихает.
Такое чувство, что нас вызывают на «бис».
- Надеюсь, - говорит он, - и все-таки?
- Разумеется, мне понравилось!
- Чудно, - выдыхает он. А потом притягивает меня к себе и смотрит в зал. Точнее, мы вместе смотрим, и кажется, что у меня сейчас сердце выскочит из груди. Потому что там - все мои друзья. Все, с кем я танцевала, спорила до хрипоты, те, кто меня поддержал, те, кто завалил совет директоров письмами с просьбой натянуть Гайера на глобус, когда он пытался отжать из моего гонорара денег. Не знаю насчет глобуса, но отжать у него ничего не получилось.
- Ребят, - говорю я, и голос мой почти не дрожит, хотя врывается в затихающие аплодисменты, - спасибо большое! Безумно рада вас всех видеть!
И они отвечают. Крики стихают, лишь когда мы с Гроу прыгаем в зал, и кажется, этот вечер войдет в историю, как вечер обнимашек. Мы танцуем, ужинаем, без устали болтаем - и снова танцуем. Где придется. Весь клуб в нашем распоряжении, поэтому до танцпола добираются только самые сильные, основная тусовка происходит здесь. Именно здесь мы вспоминаем смешные эпизоды, Горрхат, который Лимес Фарт, взбирается на сцену и дает внеплановую программу, во время которой мы загибаемся от смеха. Мне кажется, так смеяться нельзя, у меня уже не просто губы болят, у меня болит лицо, но Фарт - истинный комик. И когда мне кажется, что смешнее уже ничего придумать нельзя, он выдает что-то такое, от чего я просто ору в плечо Гроу.
Вечер пролетает незаметно, и первой убегает Гелла. Ее муж недавно начал двигаться, сейчас он заново учится ходить, и если честно, я искренне благодарна ей за то, что она вообще пришла. Клуб наш до утра, но есть еще те, кто торопятся к семьям или просто к своим любимым, поэтому еще через пару часов остаются только самые стойкие.
- Я хочу тебя, - говорит Гроу, возвращаясь от дальней стойки с коктейлем.
Я беру коктейль из его рук и делаю глоток: сладко. Теперь мои губы тоже будут сладкими.
- Значит, нам пора.
- Значит.
Я обнимаюсь с Джамирой, Лирой и Биреком. Мы прощаемся с остальными, допиваем один коктейль на двоих, и пьяные больше от счастья, чем от чего бы то ни было еще, выходим на стоянку.
- Упс, - говорит Гроу, глядя на флайс. Я смеюсь:
- Звони.
Он звонит, и нас везут домой, водитель периодически поглядывает на нас в зеркало заднего вида, а мы стараемся вести себя пристойно. Ключевое слово «стараемся», потому что рука Гроу скользит по моему колену, поглаживает внутреннюю сторону бедра.
- Ленард тебе не простит, что ты его не позвал, - говорю я, чтобы немного отвлечься.
- Простит, - хмыкает Гроу. - У него сейчас другие интересы, и это была вечеринка для взрослых.
У Ленарда действительно другие интересы: как-то вместе со мной он отошел от актерства и увлекся созданием виртуальных реальностей. Видимо, тоже на меня насмотревшись, правда, ему нравится игровое направление. Сейчас он выбирает университет, где хочет учиться. Параллельно собирается проходить всякие курсы у мастеров своего дела, и мы с Гроу его поддерживаем. В нашей семье все творчески озабоченные, каждый по-своему.
К счастью, мы уже прилетели.
Водитель отдает нам ключи и уходит, а мы делаем вид, что не замечаем, как на нас смотрят. Какая разница, если все, чего я хочу - это касаться губами обжигающей кожи, чувствовать его дрожь под своими пальцами, чувствовать бушующее в нем пламя, как свое собственное.
По пути в спальню меня начинает потряхивать: сначала от возбуждения, потом от смеха, когда я вспоминаю, что забыла туфли в клубе.
- Это диагноз, - говорю я, отсмеявшись, а Гроу отбрасывает телефон в сторону:
- Позвони Биреку. Пусть заберет.
Заберет - что? Я вряд ли понимаю, о чем мы говорили еще пару секунд назад, когда Гроу толкает меня к стене и тянет платье наверх. Прическа приказывает долго жить, а потом меня подхватывают на руки и несут на кровать. Раздевать его я могла бы долго, мучительно долго, но у меня так дрожат пальцы, что сейчас я могу что-нибудь подпалить. Поэтому просто дергаю рубашку, и пуговицы поддаются силе плеснувшего в ладони пламени, разлетаются в разные стороны, а я касаюсь губами его груди.
- Та-а-анни, - хрипло выдыхает Гроу, когда я усаживаюсь на его бедра, прямо поверх джинсов. А потом смотрит мне в глаза и выдает: - Зажигалка. От этой «Зажигалки» крышу срывает, как в старые-добрые времена. Я почти рычу, впиваясь в его губы поцелуем, Гроу врывается в мой рот, а потом опрокидывает меня на спину. Щелчок молнии - и он с такой же яростной силой врывается в меня, отпуская пламя на полную. Мое пламя ударяет в его, или его в мое, я впиваюсь ногтями в смуглые плечи и кричу от охватывающего меня наслаждения и единства. Огонь внутри бушует с такой силой, что пеплом разлетается все, что было до, и все, что будет
после.
Остается только настоящее. Только здесь и сейчас.
Поцелуй обжигает губы, и низ живота тоже горит от яростных, сильных движений. Этот жар растекается по телу, расходится по нам, чтобы разомкнуть силу нашего пламени, а после снова объединить и рвануться ввысь, к потолку.
