- Твоя страна ослаблена, - почти процедил он. - Ее можно взять голыми руками! Ильерре нужна армия, а не женщина, которая...
Дракон осекся.
- Не женщина в таэрран, ты хотел сказать? - спокойно поинтересовалась я.
Странно, но сейчас, когда Горрхат был мертв, осознание того, что таэрран со мной до конца жизни, больше не могло причинить мне боль. Возможно, дело было в том, что вместе с угасшим во мне огоньком, погасло и что-то во мне, а может статься, в чем-то еще. Я не хотела в этом разбираться, не хотела об этом думать сейчас - когда любая неосторожная мысль может столкнуть в пропасть.
- Тебе тоже не нужна женщина в таэрран.
- Мне нужна ты!
- Нет, Витхар. Тебе нужен образ, который ты себе придумал, - я говорила спокойно, чувствуя, что внутри больше ничего не дрожит. - Если бы тебе была нужна я, если бы ты знал меня хотя бы отчасти, ты бы не заставил меня пройти через все то, через что я прошла. Ты подарил мне самое дорогое, что мог подарить, и сейчас, когда его больше нет...
Я замолчала, но потом все-таки добавила:
- Мне не нужен наместник и не нужна твоя армия. Мне нужен мой брат.
- Я не улечу без тебя, Теарин! - Его зрачок вытянулся в вертикаль.
- Что ж, значит останешься в Ильерре гостем, пока не соберешься домой, - ответила я. - Уходи.
Он резко шагнул ко мне, но я выставила вперед руку и повторила тверже:
- Уходи, Витхар. Я не хочу, чтобы мы сожгли друг друга дотла. Дракон остановился.
Я смотрела ему в глаза и понимала, что наше с ним расставание было всего лишь вопросом времени. Даже останься я в Даармархе, это бы вряд ли что-то изменило - с той лишь разницей, что мой малыш был бы жив.
Я отвернулась и отошла к окну, резко отдернула занавеси. Мне хотелось упасть на покрывало, колотить по нему руками, выть, кричать, только чтобы выпустить запертую глубоко внутри боль. Мне хотелось оплакать своего драконенка, который так и не успел увидеть этот мир, не успел потянуться ко мне крохотными ручками, не успел назвать меня мамой. Мне хотелось побыть просто женщиной - отчаявшейся, потерявшей все...
Но я была дочерью правителя Ильерры, которая сейчас нуждалась во
мне.
Поэтому когда за спиной хлопнула дверь, я повернулась, приблизилась
к кровати и коснулась нити колокольчика. Мне нужно было одеться и нужно было выйти к своим людям.
К людям, отчаяние которых ничуть не меньше моего.
К людям, чьи жизни долгое время были зажаты в удушающие тиски власти Горрхата.
- Помоги мне одеться, - приказала я вошедшей женщине: той же, что была при мне, когда я очнулась.
И она не посмела возражать.
Глава 9. Танни
Айоридж, Лархарра
- У меня паническая атака, - уверенно заявила я.
- Это ты как поняла? - поинтересовалась Имери.
- У меня руки дрожат, - для достоверности я замерла на месте: руки и правда дрожали, мобильный в них весело прыгал туда-сюда. - И страх смерти.
- Не своей, насколько я поняла. У тебя истерика, подруга. Истерика у подруги, то есть у меня?
- Не-ет, - сказала я. - Точно нет.
- Точно да. Но я рада, что этот наблов архив, или что оно там, ее спровоцировало.
Я укоризненно посмотрела на Имери, она на меня - философски.
- Ты не понимаешь, - сказала я. - Все, что происходит в этом фильме... точнее, на съемках, потом происходит со мной.
- Ага, - сказала она, и тут на заднем плане нарисовался Гар.
- Привет, Танни.
- Кыш, - беззлобно махнула рукой подруга.
- Ухожу уже, - фыркнул он. - И тебе советую, опоздаешь на работу - потом опять будешь жаловаться на своего наблочальника.
Наблочальник. Какое чудесное определение!
Имери прикрыла камеру, раздался характерный звук поцелуя, потом она вернулась.
- Прости, - сказала она, поднося к губам чашку с кофе. - Это у нас утренний ритуал.
Хорошо, наверное, когда есть такой утренний ритуал, а главное - есть тот, с кем хочется его проводить. Что касается меня, последнее из того, что я прочла у Ильеррской, повергло меня сначала в состояние глубокого аута, а после у меня начали холодеть руки, ноги, и мне дико захотелось плакать.
Потому что в сценарии об этом рассказывалось совершенно по- другому, да и вообще, когда читаешь сценарий, сосредотачиваешься на смысле, а не на чувствах. Которых, к слову, во мне раньше не было. То есть не было именно чувств, которые появились сейчас: я поняла, что боюсь... за этого недодраконенка. Который сейчас пока еще набор цитоплазмы или чего-то вроде, точно не помню - я давно изучала биологию.
- Значит, ты передумала, - заметила Имери, и улыбка у нее стала до ушей.
- Ничего я не передумала.
- Передумала-передумала. Иначе с чего ты сидишь зеленая и говоришь мне всякую чешуйню, которая Танни Ладэ никогда бы в голову не пришла.
- Во-первых, я не зеленая, - возмутилась я. - А во-вторых...
- Во-вторых? - Имери приподняла брови.
- Во-вторых, я слышала, что такое бывает. Когда актеры сильно вживаются в роль, и с ними начинает происходить то же самое, что с их героями.
- М-м-м...
- Можешь верить или нет, но Ильеррская рассталась с Даармархским, и я рассталась с Гроу. Потом выяснилось, что я беременна...
- Ты не иртханесса, - сообщила подруга, - у тебя нет таэрран и тебя не надо спасать. Так что кое в чем вы все-таки отличаетесь. К слову, как назовешь?
- Имери, я тебя убью.
- Так себе имечко.
- Имери!
- Это мне нравится. Если у нас с Гаром будет девочка, я рассмотрю вариант назвать ее Танни.
Я сползла с кровати и подошла к панорамным окнам. В Лархарре уже была вторая половина дня, за чтением архивов с переменным успехом я умудрилась пообедать, и теперь два пустых подноса громоздились на столике друг на дружке. Помимо обеда я пыталась почувствовать в себе хоть что-то, что чувствовала Теарин, но вместо этого чувствовала только драконий аппетит.
- На самом деле я рада, что у меня будет племяшка, - донеслось из динамика. - Ой. Целых два. Ленард будет тебе помогать.
- Я еще ничего не решила.
- Да брось, Танни. Ты уже все решила, - Имери хрустнула тостом. - Иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали.
Наверное, она была права. Наверное.
То есть теоретически я уже понимала, что не смогу отвести себя туда, где из меня вытащат новую жизнь. Не смогу, потому что... потому что не смогу. Потому что даже если у него сердце, которое я не слышу, и даже если его еще нет, оно все равно уже почти сердце, и оно бьется. И я за него в ответе, потому что он ко мне не просился.
