В общем ситуация поразительным образом напоминает обстановку, сложившуюся на всем постсоветском пространстве после перестройки. Следует не упускать из внимания, что с 1941 года планирование экономики Третьего рейха в том числе на оккупированных территориях было официально передано «Обществу Юго-Восточной Европы» под руководством главы отдела экономической разведки I.G. Farben Макса Илгнера, племянника финансового архитектора концерна Германа Шмица.
Резиденция Общества была расположена в Вене и являлась сосредоточением независимых экономических школ и институтов. Позднее Московское отделение Международного института прикладных систем анализа (NASA), альма-матер которого также располагалось в Австрии, подготовит российских перестроечных младореформаторов:
«Международный институт системных исследований в Вене. Если почитать биографии молодых российских реформаторов из команды Гайдара, огромная их часть прошла через эту точку» [16].
Доктор экономических наук М. Г. Делягин, директор Института проблем глобализации
Для полноты сходства стоит процитировать исследование Б. Ковалева: «В своей политике нацисты делали ставку на разжигание частнособственнических интересов среди мирных жителей, их разложение по социальному и национальному признаку» [41], кстати термин «приватизировать» был разработан именно в Третьем рейхе [18]. Как говаривал близкий друг Адольфа Гитлера, тонкий интеллектуал Роберт Лей, кстати, выходец из I.G. Farben: «Инновации – главный ваш инструмент. Под маркой экспериментов и заимствований иностранного опыта смело наносите удары ломом» [17].
Впервые именно в нацистских средствах пропаганды согласно Б. Ковалева «частная предпринимательская инициатива… принципиально противопоставлялась советскому экономическому строю и рассматривалась как основная движущая сила хозяйственной жизни». Почему действия якобы боровшихся с коммунизмом младореформаторов в деталях повторяют действия оккупационных властей Третьего рейха остается только догадываться. Ведь и «Зеленая папка» ведомства Геринга аналогично предполагала ликвидацию советской промышленности, за исключением предприятий, удовлетворяющих запросы германской армии, определенные ведомством экономической разведки штаба армии [41].
Генеральный план «Ост» Конрада Мейер-Хетлинга на самом деле на 90 процентов документ не расового, а экономического характера и оценивает инвестиции, «которые приводят к приносящим доход капиталовложениям, в первую очередь следует принять во внимание средства кредитов, взятых у рейха, средства рынка частного капитала и средства из предоставленных дополнительных кредитов». Средства частных кредитов в «приносящие доход капиталовложения» оценивались в 19,11 млрд. из необходимых 45,7 млрд. рейхсмарок [19] – то есть и в этом положении план «Ост», по сути, не сильно отличается от планов «младореформаторов» из 90-х, особенно с учетом того, что в январе 1941 года на совещании в ставке вермахта задача ставилась аналогичная: «Гигантские пространства России таят в себе неисчислимые богатства. Германия должна экономически и политически овладеть этими пространствами, но не присоединять их к себе» [6]. Другой вопрос, что тогда овладеть оказалось не так просто, растерянный Геббельс констатировал: «Мы серьезно недооценили советскую боеспособность и, главным образом, вооружение советской армии. Мы даже приблизительно не имели представления о том, что имели большевики в своем распоряжении…» [11].
Тогдашний младореформатор Адольф Гитлер принял решение: «Фюрер… вновь напоминает, что он не желает на Востоке никаких организаций-монополистов, что должна быть включена частная инициатива». По условиям, на которых советские предприятия поступали в «опекунство» германским фирмам, все риски брало на себя государство, единственно, о чем осталось тревожиться концернам, сформулировали в Zeiss AG: сможет ли «арендующее общество приобрести арендуемый завод, когда произойдет окончательное оформление политических, государственно-правовых и экономических отношений на оккупированной русской территории и Германская империя соберется продать заводы» [12].
30 июня 1941 года в имперском министерстве экономики состоялось совещание «Подбор персонала для административных и руководящих постов в советской химической промышленности», разработанный план поглощения советских предприятий включал в себя ленинградский завод «Красный треугольник», химические предприятия в Иванове, Тамбове, Батуми, Актюбинске и Новосибирске. На следующий день член правления I.G. Farben Отто Амброс разослал членам «комиссии I.G. Farben по производству буны в России» циркулярное письмо: «По возможности берите уроки русского языка… На месте мы решим вопрос относительно использования русских заводов для производства определенных сортов буны…».
14 июля до сведения членов комиссии было доведено решение основать подведомственную I.G. Farben фирму, которая «будет руководить работой отдельных предприятий в России, предоставлять фонды для налаживания производства». Амброс беспокоился, «до какой степени и при каких условиях мы сможем использовать в Великой Германии производственные методы и техническую информацию, собранную в России». 17 декабря 1941 года было принято устраивающее концерн решение: «Учитывая услуги, оказанные концерном «И. Г. Фарбен» рейху, нам кажется, что правительству не следовало бы оспаривать права концерна» на приобретенные технологии [8].
Описываемая картина лишь подтверждает выводы Розы Люксембург о том, что «Империализм является политическим выражением процесса накопления капитала, проявляющимся в борьбе за последние некапиталистические, еще свободные территории» [13]. Еще в начале 1941 года членом наблюдательного совета концернов Bergmann-Borsig и Hermann Goring Werke начальником управления военной экономики Г. Томасом был создан «Рабочий штаб Россия», ставший основой экономического штаба «Ольденбург» [6], возникшего в феврале 1941 года и впоследствии под руководством заместителя Геринга статс-секретаря Кернера именовавшийся «Экономический штаб Востока». Задачей этой организации было ведение учета всех необходимых для фашистской военной экономики материальных ценностей [8][21][41]. В мае 1941 года в его протоколах появилась запись: «1. Войну можно будет продолжать лишь в том случае, если на третьем году весь вермахт будет питаться за счет продовольствия из России. 2. Нет сомнения, что при этом миллионы людей в самой России умрут от голода, так как мы выкачаем из страны все, что нам необходимо» [22]. Инспектор по вооружениям на Украине 2 декабря 1941 года докладывал: «Изъятие из Украины сельскохозяйственных излишков в целях снабжения рейха… мыслимо при условии, если внутреннее потребление на Украине будет сведено до минимума» [70].
22 июня 1941 года немецкое правительство издало постановление об управлении оккупированными территориями, в котором указывалось: «Что касается положений Гаагской конвенции о ведении сухопутной войны, то они не относятся к СССР, так как Союз ССР следует считать распущенным…» [8]. Наиболее взвешенным расчетом экономических потерь считается работа французского экономиста А. Клода, выполненная в ценах 1938 года. Согласно ей, на Германию приходится 48 миллиардов долларов, на Францию 1,5 млрд., на Польшу 20 млрд., а на Великобританию 6,8 миллиардов в долларовом эквиваленте. Потери СССР им оценены в 128 млрд. долларов или 679 млрд. рублей [7]. Отечественные оценки говорят, что на момент подписания акта о капитуляции 8 мая в Карлхорсте военные расходы СССР по тогдашнему курсу составили 485 миллиардов долларов [27] или приблизительно 2600 миллиардов рублей, составляющие 30 % всего национального состояния СССР [6].
