Из Ростове-на-Дону на Запад была переправлена коллекция картин русских живописцев музея изобразительных искусств, бесследно исчезло собрание Никопольского музея.
Сотрудник германского консульства Львова, посетив музеи, архивы и библиотеки, заранее составил список подлежащего экспроприации. Уполномоченный Геринга Кай Мюльман сразу после вступления вермахта в город обеспечил поступление в коллекцию шефа рисунков Дюрера [32], состоящую из 27 работ подаренных музею при его основании в 1820 году князем Генриком Любомирским. Позже американцы передали их не имевшему на них юридических прав американскому гражданину Джорджу Любомирскому, чтобы распродать их через закрытый аукцион в Швейцарии.
Также после захвата города на стол директора Львовской картинной галереи легло предписание изъять из «державной картинной галереи» еще шесть особо ценных картин старых мастеров итальянской и немецкой школ, что положило начало методичному разграблению музеев Львова [67]. Также в Германию отгрузили картинную галерею и экспонаты кабинета искусств библиотеки филиала АН УССР. «Самое прекрасное в этой войне то, что мы уже ничего не отдадим из того, что однажды взяли», – подвел итог польский генерал-губернатор Ганс Франк.
В Крыму была похищена нумизматическая коллекция, шитые золотом украшения и другие ценнейшие вещи Бахчисарайского дворца, утрачены рукописные Кораны XIV–XVIII веков из евпаторийской мечети Джума-Джани. Воронцовский дворец в Алупке был обещан Гитлером фельдмаршалу Манштейну, в нем коллекция дворцового музея маркировалась «AI» по названию города и паковалась в ящики, подписанные готическим шрифтом: «Покорителю Крыма фельдмаршалу барону фон Манштейну». Неупакованные картины, в том числе из коллекций ленинградского Русского и Симферопольского музеев во время оккупации была доступна для посещения немецкими офицерами. До отступления успели вывезти 500 картин итальянских, голландских и русских мастеров, попытавшись напоследок взорвать дворец, в котором вскоре разместилась английская делегация Ялтинской конференции.
Согласно письму «О вывезенных с Украины произведениях искусства» на имя Розенберга от 14 сентября 1944 года в Восточную Пруссию было переправлено 85 ящиков и 57 папок с произведениями искусства. Розенберг докладывал, что «ценнейшие произведения из публичного украинского культурного наследия, которое даже при поверхностной оценке стоит много миллионов» в количестве 65 ящиков складировано в Айлденхофе, в доме графа фон Шверина. Остальные 20 ящиков, 57 портфелей и 1 рулон гравюр ожидали инвентаризации [32]. По данным Центра хранения историко-документальных коллекций РФ за годы войны только из 73 особо ценных музеев гитлеровцы вывезли 565 723 экспоната, из которых найдена и возвращена лишь пятая часть. Многие произведения искусств, долго всплывали в различных частных коллекциях и на аукционах как, к примеру, драгоценный крест XII века Евфросинии Полоцкой оказался в США [67].
Вывоз ценностей являлся реализацией наставлений Гитлера: «Мы должны стремиться всеми средствами выкачать из оккупированных русских областей все, что возможно в экономическом отношении» [29]. Имперский комиссар Украины Эрих Кох особо старательно выполнял указание немецкого руководства: «Я выжму из этой страны даже последнюю каплю… Население должно работать, работать и снова только работать. Мы пришли сюда не для того, чтобы раздавать манну…» [40]. Последней выжатой каплей стали миллионы человек трудоспособного населения, задействованного в экономике Германии, отчего доля работающих в СССР сократилась на 16 % [39]. Геринг считал, что «русские рабочие доказали свою работоспособность при построении мощной русской индустрии. Теперь их следует использовать для Германии» [41]
«Восточные рабочие» перед отправкой в Германию
Начиная с весны 1942 г. оккупационные власти все чаще прибегают к угрозам, организации облав и насильственному угону в Германию советских граждан, причем основной удар пришелся по территории современной Украины, и той ее часть, где зачастую в наше время стало принято относиться к памяти Третьего рейха с таким нескрываемым пиететом [17] Рейхскомиссар Украины Эрих Кох вряд ли ответил бы взаимностью современным украинским политикам: «Украина является для нас всего лишь объектом эксплуатации, она должна оплатить войну, и население должно быть в известной степени как второсортный народ использовано на решение военных задач, даже если его надо ловить с помощью лассо» [30]. За годы оккупации были убиты 5,3 миллиона жителей Украины, а 2,3 вывезены на работы в Германию [70].
Плакат для «восточных территорий»: «Мы едем в Германию»
Как заявлял в ноябре 1941 года Гитлер: «Мы заставим работать на нас всех, до последнего человека» [41]. Так это и осуществлялось: «Если не удастся приобрести необходимые рабочие силы на добровольной основе, то нужно немедленно приступить к их аресту, а именно к принудительному обязыванию», – было записано в Программе генерального уполномоченного по использованию рабочей силы Фрица Заукеля, который в кругу сотрудников заявлял: «Я получил свое поручение от Адольфа Гитлера, и я доставлю миллионы остарбайтеров в Германию, не обращая внимания на их чувства, независимо от того хотят они этого, или нет» [17].
«…Огромные резервы такой рабочей силы имеются на оккупированных территориях Востока. Поэтому требуется обязательно и полностью использовать существующие людские резервы в захваченных советских районах. Если не удастся получить потребную рабочую силу на добровольной основе, надо немедленно приступить к ее изъятию или принудительной депортации. Таким образом, наряду с военнопленными, которые еще находятся на оккупированных территориях, нужно мобилизовать прежде всего гражданских лиц и квалифицированных рабочих и работниц в советских районах, начиная с пятнадцатилетнего возраста, для использования на работе в Германии» [51].
Из директивы генерального уполномоченного по использованию рабочей силы Ф. Заукеля, 20 апреля 1942 г.
По мере мобилизации немецкого населения дефицит рабочей силы с мая 1940 по май 1941 г. достиг 2,6 млн. человек, а провал блицкрига против Советского Союза заставил имперские власти отказаться от первоначальной доктрины неиспользования в экономике Германии оккупированного населения и советских военнопленных [44]. В феврале 1942 года министериаль-директор Мансфельд обратил внимание на простой имевшихся в наличии 3 350 000 советских военнопленных: «Настоящие трудности во вводе в работу не возникли бы, если бы своевременно решились на широкий ввод русских военнопленных». До него еще в 1940 году Геринг высказывался за то, чтобы не вызывать «слишком много беспокойства среди населения», отметив, что потребности страны в рабочей силе могут быть покрыты за счет военнопленных [42][43].
