– Если 100 лет назад мы могли говорить об общей православной культуре в Европе, то сегодня о ней говорить сложнее, мир изменился. Когда-то Российская империя покровительствовала православным людям Болгарии и Греции, которые подвергались агрессии со стороны соседней Турции. Потом случилась Октябрьская революция, ситуация с православием в нашей стране сильно поменялась. А после Великой Отечественной она таким же образом поменялась в соцстранах, в Румынии, Болгарии, Югославии. В то же время сегодня православная традиция является единственным общим знаменателем для всех этих народов. Очень часто, особенно в Западной Европе, православные храмы оказываются теми местами, где выходцы из Болгарии, Румынии, России ощущают свою общность. Бывает так, что человек живет в городе, где нет прихода РПЦ. Но там есть румынский храм, он идет в него. И наоборот, например, в Мадриде у болгар и сербов нет своего храма. Зачастую они приходят к нам.
– Мусульманский мир производит впечатление монолита на фоне православного. Хотя там, конечно, свои сложности и нюансы…
– Считаю, что опасно идти по пути «православие – политическая идеологема». Всегда есть опасность подмены религии идеологией. Страшно, когда человек начинает заигрывать с сакральным для того, чтобы это сакральное использовать для политического проекта. Евангелие – не политический проект.
О. Александр Шмеман писал: «Христос человека поставил выше всего, сделал его, и только его, предметом любви, предметом как бы абсолютного внимания… Он даже не говорил об их правах. Он всего лишь только обратил на них свою любовь, участие, сострадание, интерес. И вот за это, за то, что Он живого человека поставил над всем в мире, Он и был осужден». Николай Бердяев писал чуть раньше: «Смерть одного человека, последнего из людей, есть более важное и более трагическое бытие, чем смерть государств и империй. Бог вряд ли и замечает смерть величайших царств мира, но очень замечает смерть отдельного человека». Обо всем этом, к сожалению, часто забывают современные политики и идеологи.
– А как же быть тогда с тем, что католический мир куда сплоченнее православного?
– Он больше консолидирован за счет того, что имеет структурное единство. Католическое присутствие в любой точке мира подчиняется Святому престолу. Православная церковь иначе устроена. Она состоит из 15 автокефальных – независимых – церквей. И у них далеко не всегда бывают простые отношения друг с другом. Очень часто на них отражаются и политические реалии тех стран, в которых они находятся. В ЮАР был англиканский епископ Дезмонд Туту, который как-то сказал: «Когда люди говорят, что религия и политика не пересекаются, хочу спросить, какую Библию они читают».
Идеологическая экспансия
– Сегодня мы наблюдаем определенную духовную, этическую агрессию со стороны Запада. Причем не католическую или протестантскую даже, всё нам про толерантность что-то пытаются внушить…
– Я бы не стал называть это давлением западной культуры на восточную. Скорее это исходит от новой секулярной идеологии, давление которой ощущают на себе также католики и протестанты, живущие в ЕС. Они вынуждены жить в обществе, в котором то, что вчера считалось грехом, сегодня представлено нормой. Мы видим, как стремительно меняется законодательная база в Западной Европе. Те же католики, стоящие на общем с нами нравственном фундаменте, оказываются даже в еще более незавидном положении. Достаточно, вспомнить, как недавно феминистки напали на Мадридского кардинала. Западные христиане живут, подчиняясь не только своей вере, но и законам своих стран, а меняются те не в лучшую для них сторону.
– Украинцы и русские вашего прихода видят ситуацию вокруг Украины по-разному?
– Это очень сложный и больной вопрос. Нужно помнить, что чада православной церкви есть и с той, и с другой стороны баррикад. Поэтому жертвой войны является прежде всего Церковь. Если Христос объединяет людей, то дьявол всегда действует через разделение. Те, кто следил за церковной публицистикой, за тем, как ощущали, переживали события на Украине, в Крыму православные епископы, священники, миряне и в России и на Украине, не могли не заметить того духа, который в церковное сознание проникает прежде всего через СМИ. Для нас, нашего прихода, когда всё это произошло, стало важно, чтобы наше существование не стало зеркалом теленовостей. Когда произошел военный конфликт в Южной Осетии, в наши зарубежные храмы перестали ходить многие грузины. Нашему храму удалось этого избежать. А сегодня, знаю, из наших приходов за рубежом есть отток украинцев, потому что им тяжело приходить в храм Церкви, которая, как они считают, недостаточно четко обозначает свою позицию по отношению к тому, что происходит на Украине. Беда людей заключается в том, что они очень мало думают и очень много смотрят телевизор. А в любой стране ТВ стремится не проинформировать, но сформировать мнение масс определенным образом.
– Украинцы и русские – не единый народ разве?
– Что касается того, являемся ли мы одним народом, то для людей старшего поколения, особенно мало бывающих на Украине, есть опасность рассуждать штампами, сложившимися в советскую эпоху Если верить образу, созданному СМИ, то на Украине живут или «бандеровцы», или, по сути, русские люди – в центре и на юго-востоке. Однако выросло новое поколение украинцев, которое ощущает себя самостоятельным народом, а народная энергия Майдана – не в том, куда идти Украине – в ЕС или в ТС. Это социальный протест. То, что мы сейчас наблюдаем на Украине, – это распад государства, которое превратилось, по сути, в криминальную структуру, коррумпированную сверху и донизу.
– Ваш храм в марте посетил глава МИД РФ Сергей Лавров. Насколько мне известно, российские дипломаты много сделали для появления в Мадриде православного храма.
– Да, это так. Посольство РФ в Испании и лично посол Александр Кузнецов приложили много усилий к тому, чтобы нам был передан участок земли для строительства храма. Кстати, визит министра иностранных дел состоялся в один из самых драматических моментов в истории с Крымом. От лица прихожан я поблагодарил Сергея Лаврова за его миротворческую деятельность.
– Государство и РПЦ никак не участвовали в строительстве храма?
– По декрету Ленина Церковь отделена от государства. Власть в России в принципе не занимается финансированием новых храмов. Если это памятник истории и архитектуры, то из госбюджета могут быть выделены средства на ремонт, реставрацию. Нам найти финансирование было очень сложно. В Испании формально не представлена ни одна из российских компаний, которая бы имела возможность нам помочь и взять на себя строительство. Главным жертвователем стал благотворительный фонд «Транссоюз». Испанская вагоностроительная компания Talgo, которая сейчас приходит на российский рынок, сделала достаточно большое пожертвование. После завершения стройки у нас, к сожалению, остались долги перед строителями. Немного печально оттого, что из наших соотечественников, потративших колоссальные суммы на приобретение недвижимости в Испании, никто не счел возможным поддержать строительство православного храма в Мадриде. А кроме погашения долгов строительной компании, нам надо еще завершить работу над иконостасом, подготовить храм к Великому освещению Святейшим Патриархом. Тем не менее, последнее слово еще не сказано. Надеюсь, нам встретятся люди, которые помогут.
