Что касается «тоталитарной демократии». Русский народ не был готов к либеральным ценностям. Вчерашние советские люди стали впитывать всё – и хорошее, и плохое. Русский человек, считаю, к сожалению, не выдержал этого испытания.
– Чтение в конце 1980-х запрещенных ранее эмигрантских шедевров («Окаянные дни», «Солнце мертвых»), бурное их обсуждение, а также другие радости перестройки, к сожалению, слишком быстро затмили прагматизм, цинизм, погоня за личным успехом любой ценой, которые стали проявляться сильнее с приходом рыночной экономики, либеральных ценностей…
– Тем не менее, в России книги писателей первой волны эмиграции продолжают выходить, так же как и книги о них. Есть немало людей, которые их читают и сегодня. Я собираю всё, что касается белой эмиграции, и хорошо знаком с сегодняшней ситуацией.
– Что вы думаете о третьей волне русской эмиграции? С литераторами первой волны у нее есть что-то общее?
– Кроме языка, считаю, ничего! Между Буниным, Зайцевым, Ремизовым, Газдановым и Довлатовым, Алешковским, Синявским – пропасть. Газданов и тем более Бунин были очень близки к русской литературе XIX века, к Чехову. Представители третьей волны – дети своей эпохи, советские люди. Единственный из той эмиграции, кого я считаю «родственником» первой волны, – Виктор Некрасов. Я с ним общался. Он жил под Парижем. Иногда вместе выпивали. Хотя писателей третьей волны эмиграции уважаю куда больше армии беспринципных советских борзописцев и лжепоэтов, пользовавшихся на родине разными привилегиями.
Считаю, что пора создать во Франции музей культурного наследия русской эмиграции. Главным образом, конечно, именно первой волны. У меня очень большой архив, коллекция полотен. В Ницце в течение года бывает до 300 тыс. россиян. Даже если только 10 % посетит такой музей, получится приличная цифра. Ницца – единственное место за пределами РФ, где есть русский православный собор (его столетие отмечалось в декабре 2012 года). В Ницце десятки русских вилл конца XIX века. Здесь есть русское кладбище Кокад, основанное Александром II. Такой музей служил бы славе России, русской культуре. Если музея не будет, моя коллекция, мой архив будут отправлены в американские университеты.
– Почему вы не хотите оставить ваше собрание во французских университетах?
– В здешних университетских библиотеках нет эмигрантских книг и архивов. Очень многое оказалось в Америке. В частности, в Колумбийском и Йельском университетах. Когда наследники предлагали Сорбонне весь архив историка и главного редактора эмигрантской газеты «Последние новости» Павла Милюкова, прокоммунистически настроенный руководитель парижского Института славяноведения, вице-президент Международного комитета славистов профессор Андре Мазон сказал: «Надо всё отправить в Москву». По поводу архива Бунина в свое время французские чиновники объявили: «Нас это не интересует!» И после всего этого вы хотите, чтобы я свою коллекцию картин, библиотеку и архивы оставил этой стране?
Беседу вел Владислав Корнейчук
Январь 2013
Европу ждет похолодание
На вопросы журнала отвечает заведующий кафедрой рационального природопользования географического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, член-корреспондент РАН, профессор
Андрей Капица
– Андрей Петрович, последние десятилетия принято считать, что деятельность человека приводит к изменению климата на нашей планете. Насколько, по-вашему, обосновано это мнение?
– Для начала замечу, что изменение климата действительно происходит. Но человек к этим изменениям не имеет отношения.
Изменения
– К сожалению, в 1995 году, когда антропогенный фактор как причина глобального потепления был признан на уровне ООН, нас, противников этой гипотезы, даже не выслушали. Но в 1998 году мне довелось участвовать в праздновании 300-летия Великого посольства – визита Петра I в Англию. Я выступил в Британском Королевском географическом обществе с лекцией «Глобальные проблемы окружающей среды от Петра Великого до наших дней». Собралось более 600 слушателей – ученые, журналисты и просто интересующиеся. Это была очень удачная возможность изложить свои взгляды на проблему изменения климата перед широкой аудиторией. Дело в том, что время, на которое пришлось Великое посольство, очень показательно – в Европе XV–XVII веков был так называемый малый ледниковый период. В те времена замерзала Темза. Но за последующие три века среднегодовая температура выросла на три градуса. Примерно по градусу за столетие. О какой производственной деятельности могла идти речь в XVIII–XIX веках? И тем не менее глобальное потепление было налицо.
– Но сторонники теории парникового эффекта отмечают, что в XX веке потепление стало происходить быстрее из-за возросших выбросов оксида углерода.
– Углекислый газ по парниковым свойствам на два порядка уступает водяному пару. Надо ли бороться с выбросами водяного пара? Кроме того, как показывают наши исследования, рост содержания углекислого газа в атмосфере является не причиной потепления, а его следствием. В Антарктике бурением на глубину более 3,5 км нами был отобран керн, по которому прекрасно видны изменения, происходившие с климатом и составом атмосферы нашей планеты в течение последних 420 тыс. лет. За каждым потеплением следует увеличение содержания углекислого газа, так как за его содержание в атмосфере отвечают легкие планеты – океан. Соответственно, после накопления определенного количества этого газа в атмосфере происходит похолодание. Затем процесс повторяется заново.
– Какова была цель исследований в Антарктике?
– В свое время я выдвинул теорию, согласно которой из-за сложной термодинамики ледового покрова под толщей льда, температура которого колеблется от минус 50 до минус 60 градусов, должны существовать озера, температура которых немногим выше 0 градусов. Первое подобное озеро мы обнаружили под антарктической станцией «Восток». Позже число найденных озер превысило десяток. Побочным, но, пожалуй, не менее значимым результатом этих исследований был отбор керна.
Борьба интересов
– Как я понимаю, вы не одиноки в своих взглядах. Но в мире доминирует мнение ваших оппонентов, а вам со сторонниками практически не дают слова. В чем причина?
– Я вижу в сложившейся ситуации борьбу интересов производителей различного оборудования. Вспомните нашумевшую историю с озоновыми дырами. Сегодня уже не секрет, что истерия вокруг фреонов, «разрушающих озоновый слой», была оплачена производителями холодильников и аэрозолей с «безопасными фреонами». У них выросли продажи. Так устроены люди: каждому периоду истории соответствуют свои страхи. Средневековью – боязнь второго пришествия, а нам – озоновые дыры и парниковые газы.
Я вижу опасность парниковой истерии в том, что огромные средства тратятся не на перспективные направления, а на решение несуществующих проблем.
Кстати, бывший президент Национальной Академии наук США Фредерик Зейтц после подписания протокола в Киото, в 1997 году, составил петицию к правительству США с просьбой отклонить этот договор и любые другие подобные соглашения. Он сформулировал, что «предлагаемые ограничения производства человечеством парниковых газов (метана, углекислого газа и других) нанесут ущерб окружающей среде, будут препятствовать развитию науки и технологий, а также причинят вред здоровью и благосостоянию человечества». В этой петиции, кроме всего прочего, упоминалось о серьезных научных свидетельствах того, что увеличение концентрации углекислого газа в атмосфере оказывает благотворное воздействие на рост растений и животных. Документ подписали 16 тыс. ученых. И на сегодняшний день Штаты – одна из немногих развитых стран, не связанных этим договором.
