– Нет, это не сон! Я точно всё видел! Там уборщицу в окно вышвырнули, – сказал он.
– А, понятно.
– Я тебе точно говорю, всё так и было, – произнёс Витька. – Оно приходило за мной… Оно охотится, едва не убило меня…
Он попытался встать.
– Лучше лежать! – приказала Аня. – Тебе сейчас вставать нельзя, неизвестно, насколько ты надышался. Конечно, лучше бы «Скорую» вызвать в таких случаях.
– Попробуй, пупсик, – ухмыльнулся Круглов.
– Хватит меня пупсиком называть, – сказала Сомёнкова. – Мне не нравится.
– А как тебе нравится? – ухмыльнулся парень. – Крошка? Крошка моя, люблю тебя… Давай, звони в свою пещеру… То есть в «Скорую». Звони, звони.
Она достала телефон, набрала «сто двенадцать».
– Не работает… – сказала Аня. – Странно, обычно «Скорая» всегда доступна…
– А у меня недоступна, – заявил Витька с какой-то особенной гордостью. – Понимаешь, это такая штука… Чёрная дыра, горизонт событий, всё, что туда попадает, – назад никогда не возвращается. Здесь тоже. Я уже четыре… то есть два… несколько дней здесь сижу, сижу и никак не могу никуда выбраться.
– Я вызову такси.
– Нет! – рявкнул Круглов. – Такси не надо! Я вызывал! Такси сюда не приезжает!
– С чего бы это?
– С того. То есть такси приезжает, но не сюда…
– А куда?
– Сюда, только тут оно его уже поджидает!
– Кто кого? – уточнила Сомёнкова.
– Оно. То есть он. Бука.
– Бука, ага. Ладно, если «Скорая» не работает, я вызову такси.
Она стала перебирать номера в записной книжке.
– Ага! Вот! Сейчас…
Аня приложила трубку к уху и стала ждать. Витька ухмылялся и выпускал пузыри из левой ноздри.
Сомёнкова хмыкнула, нажала отбой. Набрала другой номер. С тем же результатом.
– Я же говорил, – парень кивнул на аппарат. – Тут ничего не работает. Мёртвая зона. Магнитная аномалия.
Сомёнкова выразительно постучала себя по голове.
– Дурак ты, Круглов, – сочувственно сказала она. – Мёртвая зона, аномалия… Это у тебя в башке аномалия. На солнце вспышки, вот и вся твоя мёртвая зона. Ещё позавчера объявили, что протуберанцы приближаются.
– Протуберанцы… – усмехнулся Витька.
– Они самые, – девушка указала пальцем в потолок. – Бушуют протуберанцы. Ладно, подождём. Солнечный ветер кончится когда-нибудь, и дозвонимся.
– Солнечный ветер… – Круглов понюхал воздух. – Да, когда-нибудь кончится, наверное.
– А ты, я вижу, подготовился к обороне, – ухмыльнулась Аня. – Собрался лить на врагов кипящее масло и кидать булыжники. Булыжников-то припас?
– Нет… Только тут ничего смешного.
– Да уж, – она зевнула. – Тут ничего смешного. Слушай, а у тебя раньше ничего такого… – Сомёнкова опять покрутила пальцем у виска. – Завихрения там разные, моя мёртвая бабка ко мне с утра пришла, а? Ничего такого не замечал?
– Нет.
– Ну, это ни о чём ещё не говорит, всё это может приключиться совсем внезапно.
– Да я не псих, – заверил Круглов.
– Все так говорят.
– Ясно. А чем всё, кстати, закончилось? – спросил Витька.
– Что закончилось? – не поняла Аня.
– Книжка. Я уже не помню, давно читал. «Бука» чем закончилась?
Девушка посмотрела в потолок, сделала вид, что вспоминает.
– Не помню точно, – сказала она. – Что-то там… Вроде бы главный герой куда-то уезжает. В Новую Зеландию, вот, по хоббитовским местам.
– По хоббитовским местам?
– Ага. Ну, помнишь, как в кино – статуи, озёра, речки с молочной водой. Короче, в глубины руд.
– А мне казалось… – Круглов потёр виски. – Мне казалось, что его…
– Нет, – возразила Сомёнкова. – По хоббитовским местам. Отстань, а?
Она поднялась с дивана и принялась бродить по гостиной.
11. БЗВ
– Реквием, говоришь? – улыбнулась она.
– Да. Всё один к одному. Меня точно в воронку засасывает. Обязательно что-то происходит нехорошее. Просто на каждом шагу. Вот даже та кровь…
– Какая ещё кровь?
– Я тебе говорил, отец кого-то сбил ночью… Кого-то… Мы думали, что это бродяга, искали его по кустам… А на бампере кровь осталась, так я её собрал платком…
– Зачем? – удивилась Аня.
– Анализ хотел сделать. Вообще, хотел сначала ДНК определить, но в нашем городе это сложно. А у меня приятель, он в биологии хорошо разбирался, я к нему заехал.
– И что?
Витька потыкал пальцем колено, оно было твёрдое и горячее, палец упруго отскакивал, как от резинового шара.
– Может, лёд приложить? – предложила Сомёнкова.
– Поздно, – отмахнулся он. – Лёд сразу прикладывают, теперь бесполезно уже. И лекарств нет… А, ладно.
– А что случилось-то? Ну, с кровью? Ты сделал анализ?
– Не знаю. Понимаешь, я пришёл к этому челу, а у него собака здоровенная, смерть-терьер какой-то. Вот мы стали смотреть на эту кровь в микроскоп, и Ботан…
– Кто?
– Ботан, ну, биолога так звали, он определил, что это не человеческая вроде бы кровь, хотел по Интернету посмотреть чья, а тут этот его пёс взбесился. Вышиб дверь, влетел…
Парень замолчал.
– На тебя набросился? – подсказала Аня.
– Нет… То есть мне сначала показалось, что он сейчас в горло вцепится, а он перепугался.
– Кого? Тебя, что ли?
– Не знаю… – Круглов снова пощупал колено. – Не знаю, Ань, мне показалось, что он это… ну, крови этой испугался.
– Крови?
Он кивнул.
– Она какая-то необычная была, с виду даже, это и Ботан отметил. Такая, чересчур яркая, что ли. И высохла не так, как обычная кровь высыхает. Знаешь, у собак ведь особенное чутьё, пёс, наверное, в этой крови что-то услышал.
– Что он в ней услышал? – не поняла Сомёнкова.
– А чёрт его знает… Что-то. Он, короче, взбесился и попытался в окно выпрыгнуть. А потом…
Витька замолчал.
– Что потом?
– Потом он лапу себе попробовал отгрызть, – негромко сказал он. – Это жутко так… Ботан его усыпил.
– Совсем?!
Парень пощупал другое колено, сравнил его с больным.
– Не, не совсем. Снотворное вколол просто, чтобы успокоился. А я ушёл сразу, сама понимаешь, страшно. Потом Ботану звоню – а он меня подальше послал и велел не приходить больше. Вот так.
