На следующий день у нее было дежурство, и Катя специально пришла чуть пораньше, узнать, чем закончился процесс. Только девчонки в оперблоке обсуждали другую сенсационную новость: медсестра Оля собралась замуж за врача и, конечно же, задерет нос и обнаглеет так, что не подойдешь. Катя улыбнулась. Врача-жениха она немножко знала и считала вполне милым и уравновешенным дядькой, но теперь в описаниях товарок он представлялся просто Синей Бородой в белом халате, с которым Оля еще хлебнет горя полным ртом. Про суд Ордынцева никто не вспомнил.
Катя отстояла аппендицит, вместе с санитаркой сделала текущую уборку и отправилась катать шарики, которые у нее получались просто загляденье. С трудом подняв большой рулон марли, она раскатала несколько слоев по длинному стальному столу, взяла большие ножницы и стала нарезать марлю на маленькие квадратики. Ножницы пора было подточить, и работа шла трудно, приходилось помогать себе второй рукой, но Катя не сдавалась, и вскоре на столе выросла высокая стопка с торчащими во все стороны нитками.
Пошевелив онемевшими от усилий пальцами, Катя села за работу. По радио читали какую-то пьесу, и странным образом она, не понимая, в чем суть, прониклась, увлеклась и забылась, и не заметила, как на пороге материальной комнаты появился Ордынцев.
Только когда он громко кашлянул, Катя вынырнула из своих грез.
– Зашел сказать тебе спасибо, – Владимир Вениаминович опустился на жиденький табурет с подкосившейся ножкой.
– Не за что. Я сказала, как думала.
– После суда меня остановил тот пожилой морячок и сначала прочитал нуднейшую нотацию о том, как важно доблестно нести службу, а в конце сказал, что если бы ты за меня не попросила, то никогда в жизни коллеги не заставили бы его подписать оправдательный приговор.
– А вы что?
– Кать, а что тут возразишь, – Ордынцев вздохнул, – у каждого врача со временем появляется собственное кладбище, и надо, наверное, это понимать, а не перекидывать свою ответственность. Честно говоря, мне сейчас немножко даже неловко…
– Все правильно, Владимир Вениаминович, – Катя старалась говорить сухо, – тетя Люба была бы рада, что так.
– Дай бог… Но ты прости, пожалуйста, что так вышло… Слушай, а ты правда осталась совсем одна? Никого нет из родных?
– Нет.
– Черт, а я ведь даже не подумал… Когда умерла жена, мне было очень трудно, но я ни секунды не был один. Сын маленький, тесть чуть с ума не сошел от горя, в общем, надо было о них заботиться, и оно как-то легче становилось… А так, чтобы один на один с бедой…
– Владимир Вениаминович, я знаю, как я себя чувствую. Не надо мне объяснять.
– Все, извини-извини! Утешения – дело женское. Я к чему веду…
– К чему?
– Если тебе будет нужна помощь, Кать, сразу ко мне. Даже не думай!
Она пожала плечами:
– Да у меня нормально все. Учусь, работаю. Справляюсь.
– Ну мало ли… Рояль там передвинуть или гвоздь забить. Кто знает, как жизнь повернется?
Катя улыбнулась:
– Рояля точно нет.
– А ты не зарекайся. Жизнь, она такая. Нет-нет, а вдруг раз – и появится.
Вдруг стало спокойно, радостно и ясно, как редко бывает между людьми.
Ордынцев покачивался на табуретке, а Катя крутила шарики.
– Пьеса хорошая, я послушаю? – спросил Ордынцев. – Интересно, что дальше…
Она кивнула, но через несколько минут диктор объявил: «Вы слушали радиоспектакль по пьесе Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Продолжение радиоспектакля слушайте завтра в это же время».
Начался концерт по заявкам.
– Ну вот, – вздохнул Ордынцев, – завтра в это же время совещание заведующих, так и не узнаю, чем кончится.
– Можно у нас в библиотеке взять, – сказала Катя, – там наверняка есть.
Ордынцев покачал головой:
– Так неинтересно. Лучше доверимся судьбе.
Последние деньки на работе выдались восхитительными. С утра Ирина подбивала документацию, а в три уже уходила домой – прекрасный режим работы для семейной женщины! Причем нельзя сказать, чтобы она успевала сделать намного меньше, чем в течение полноценного восьмичасового рабочего дня – нет, производительность труда оказалась примерно одинаковой.
Ах, всегда бы так работать…
Кирилл, хоть и клялся, что не устал от роли домохозяйки и мужская сущность его нисколько не пострадала оттого, что он нянчит Володю и хлопочет по дому, но Ирина все равно старалась максимально его разгрузить.
Вот и сегодня, вернувшись домой, она почти пинками отправила мужа тусоваться с друзьями, что бы это ни значило. Ирина на всю жизнь запомнила один урок, полученный в детстве. К родителям пришли гости, чуть выпили, куда ж без этого, и начались скучные, на детский взгляд, разговоры. Вообще, тот вечер начался разочарованием, папа заинтриговал их с сестрой, что будет настоящий генерал, и они бог знает что себе вообразили – могучего сказочного полководца, а оказалось – всего-навсего приземистый пузатый мужичок с лысиной. Были еще папины сослуживцы, друзья семьи, поэтому, хоть вечер был посвящен какому-то важному производственному вопросу, девочкам позволили попить со взрослыми чаю с тортом.
К чаю дела были решены, и началась нудная взрослая беседа, а потом тетя Нина к чему-то сказала: «К мужу надо относиться как к собаке, то есть хорошо кормить и вовремя выпускать погулять». Ирине шутка совсем не понравилась, но генерал вдруг воскликнул: «Нина! Пусть ангел упадет тебе на плечи! Как же ты права, господи мой!»
Наверное, решила тогда Ирина с детским здравомыслием, раз генерал в таком восторге, значит, и правда надо действовать подобным образом.
Так что, Кирилл, хочешь не хочешь, а для укрепления семейных уз топай тусоваться с мужиками.
Выпустив мужа на свободу, она из чувства долга пометалась по квартире, выискивая неотложные и важные хозяйственные дела, но Кирилл все успел, даже погладил пеленки.
На плите остывала кастрюля наваристого борща, а в холодильнике нашлись безупречно круглые сырники, которые к ужину оставалось только поджарить.
Словом, заняться было решительно нечем, и Ирина собралась на прогулку с детьми.
Егор оделся и выскочил на площадку, а она чуть замешкалась, собирая Володю. Выкатив наконец коляску за дверь, она обнаружила на лестнице высокую статную даму в строгой каракулевой шубе и ажурном пуховом платке, повязанном поверх меховой шапки-таблетки.
– На кого ты похож, мальчик, – выговаривала она Егору, – посмотри на себя, ботиночки не начищены, из-под пятницы суббота… Остановись и быстренько приведи себя в аккуратный вид.
«Господи, та самая проверка детей, которой меня пугали в детстве! Неужели она реально существует, – ужаснулась Ирина, – а нет, это давешняя училка подсудимого… Откуда бы?»
