– Я поняла, где искать, – выпалила Ирина, плотно закрыв дверь.
Гортензия Андреевна приподняла бровь.
– Сегодня на кладбище Ордынцев сказал, что он женился в тот же день, когда умерла Катина мать.
– В самом деле?
– Да. Если мы вспомним, что она работала регистраторшей в загсе, то Малиновский мог быть кем-то из семьи Ордынцева. Совпадение тоже, конечно, надо учитывать…
Под строгим взглядом учительницы Ирина стушевалась:
– И родню всех пар, сочетавшихся в тот день, необходимо проверить…
– Ирина Андреевна, ни слова больше. Это я совершила огромную, непростительную ошибку, в результате поставив под удар жизнь девочки, да и вашу. Дело в том, что кто такой Малиновский, я поняла еще позавчера.
– В смысле?
– Помните, мы с вами ходили в архив и вам не понравилось, как жадно я разглядываю фотографии?
Потупившись, Ирина пробормотала, что ничего такого.
– Ах, не забывайте, где я когда-то служила, – невесело улыбнулась учительница, – мастерство, как говорится, не пропьешь, хотя многие пытаются. Я смотрела не на мертвое тело, а на веревку, и знаете что? Она была затянута узлом немецких диверсантов. Я ничего не сказала вам и пыталась убедить себя, что ошиблась, что существует тысяча причин, по которым женщина могла так завязать веревку. Я очень не хотела верить, что Малиновский – это тесть Ордынцева, дедушка Кости, человек, которого я хорошо знаю и всегда прекрасно относилась к нему. Он часто забирал внука из школы, бывал на родительских собраниях, мы с ним всегда находили общий язык, как близкие по возрасту люди, и если случалось упомянуть имя его покойной супруги, он отзывался о ней тепло и с любовью. Мысль, что он – враг, просто не укладывалась у меня в голове, но когда утром Ордынцев сообщил, что идет с Катей на кладбище, я поняла, что из ложной сентиментальности ставлю девочку под удар. Как только Ордынцев пришел за сыном, я спросила, не лежал ли тесть в больнице, и, получив утвердительный ответ, сразу позвонила товарищу, который занимается этим вопросом.
– Стало быть, вы все знаете? – кисло спросила Ирина. Почему-то стало обидно, что не ей принадлежит честь разоблачения врага.
– Дорогая, ваша информация поистине бесценна. Больше скажу, она решающая. Ведь если человек столько лет притворялся, то он расстанется со своей личиной, только если припереть его к стенке неопровержимыми доказательствами. Впрочем, об этом пусть позаботятся специалисты, а наша с вами задача – беречь девочку как зеницу ока, пока операция не вошла в решающую фазу.
Ирина вздохнула. Несмотря на все зверства кровавого режима и бесчинства КГБ, нельзя просто так взять старого человека за шкварник, бросить в застенки и выбить чистосердечное признание. Нужны доказательства, а их, по сути, нет, так что еще минимум пару дней Малиновский погуляет на свободе, и это действительно опасное время для девочки Кати.
Сестры Красильниковы знали его в лицо и были настороже, и то он сумел их убить без всякого шума, а Катя понятия не имеет, как он выглядит.
Да, пока он гуляет на свободе, девочке нужно побыть у них. Скоро приедет Кирилл, он всех защитит.
Катя пробыла у них целую неделю, прежде чем приехала Гортензия Андреевна с известием, что можно возвращаться домой.
За это время они с Ириной неплохо поладили и даже подружились. Девушка рвалась в институт, но Гортензия категорически запретила выпускать ее из квартиры, и от скуки Катя навязала невообразимое количество детских шапок и носков из старых Ирининых свитеров. У нее вообще оказались удивительно ловкие руки и четкий глазомер, например, бумагу для кондитерской формы она вырезала на глазок и совершенно ровно, а у Ирины выходил всегда вместо круга огурец, даже когда она обводила его карандашом.
«С такими талантами тебе прямая дорога в хирурги», – восклицал Кирилл, завороженно наблюдая, с какой скоростью мелькают спицы в Катиных руках.
Она все делала на отлично, гладила без единой складки, мыла полы до зеркального блеска, вела себя тихо и вежливо, так что Ирина, хоть и привязалась к Кате, сильно обрадовалась, когда та наконец уехала.
Жизнь пошла своим чередом, в простых заботах и хлопотах, но профессиональное любопытство не давало Ирине покоя. Действительно ли Малиновским оказался тесть Ордынцева? Признался ли он? Хватит ли доказательств для суда?
Иногда она представляла себя на месте Владимира Вениаминовича и вздрагивала от ужаса. Каково это – узнать, что близкий человек, которого ты любил и которому доверял, оказался врагом и безжалостным убийцей? Не дай бог никому пережить такое. Ладно, Ордынцев взрослый человек, но сыну его восемь лет, и дедушка для него такой же любимый человек, как отец. А ведь ребенок уже перенес страшный удар – утрату матери.
В общем-то, Малиновский оказал бы своему зятю и внуку неоценимую услугу, если бы покончил с собой, ибо мертвых не судят. Может, он так и поступил, потому что ни в газетах, ни по телевизору ни строчки не промелькнуло про изобличенного врага.
Ирина злилась, что ее распирает азарт и хочется все досконально выяснить, в то время как она твердо решила стать простой домохозяйкой, но ничего не могла поделать с собой.
Кирилл тоже, кажется, скучал по Гортензии Андреевне и приключениях, которых не произошло, но к которым он был готов.
Учебный год подходил к концу, Ирина стала готовиться к переезду на дачу, сложила банки и крышки для будущих заготовок, собрала все связанные Катей носки, оказавшиеся на редкость удобными и теплыми, и позвонила Гарафееву, чтобы забрал коляску для только что родившей дочери. Володя пересаживался в сидячую.
Ребенок растет…
Оставалась одна проблема – книги. У Кирилла на даче собрана отличная библиотека, но в прошлом году она все уже перечитала. Надо что-то новенькое, чтоб не скучать.
Гуляя с Володей, она зашла в местную библиотеку, и сотрудница, умилившись малышу, принесла ей Ардаматского «Сатурн почти не виден» и для Егора повести Германа Матвеева «Тарантул» и «Зеленые цепочки».
Проведя ладонью по потрепанной коленкоровой обложке, с которой почти стерлось название, Ирина вдруг остро пожалела, что шпионские приключения, о которых написано в этих книгах, лишь краешком коснулись ее саму.
– Я могу задержать, – честно предупредила она.
– Ничего, берите-берите! Летом народу немного приходит. Я вам продлю.
От воспоминаний Ирине сделалось грустно, и, придя домой, она позвонила Кате. Девушка сказала, что у нее все в порядке, жизнь кипит.
– А мальчик тот как? – смеясь, спросила Ирина. – Не зря Кирилл сидел в засаде?
– Встречаемся, но пока неясно.
– Смотри, Кать, не делай глупостей, а если захочешь посоветоваться, звони или приезжай. Или просто звони, поболтаем. В общем, рассчитывай на меня, если что.
Помедлив немного, все же продиктовала дачный адрес и объяснила, как дойти от станции. Конечно, юной красавице с высочайшими моральными устоями совсем не стоит маячить перед носом Кирилла, но людям надо помогать, куда деваться? Пусть девочка приедет на пару дней, подышит воздухом, покупается.
