Общение с Морганом и другими сомелье научило меня ценить состояние опустошенного сознания, когда ты избавляешься от отвлекающих мыслей и эмоций, чтобы всецело впитывать в себя происходящее вокруг в текущий момент. Я стремилась достичь такого состояния на слепых дегустациях. Научившись заглушать предубеждения, волнение и страхи при встрече с рядом бокалов, наполненных безымянным вином, я поняла, до какой степени они влияют на мое восприятие жизни в целом, и старалась отключать эти фильтры.
Когда я попробовала смотреть на мир по-другому, многое изменилось. Я начала замечать красоту в самых неожиданных местах. Даже монотонные длительные поездки из одного района Нью-Йорка в другой наполнились яркими красками. Больше никакого неопределенного запаха «города» или «улицы». Дорогу к Центральному парку мне указывала приторно-сладкая цветущая робиния, от которой воздух на близлежащих улицах пропитывался плотным медовым ароматом. А по утрам, сразу после рассвета, свежий запах росистых парковых дорожек обрушивался на меня, как холодный душ. Домашние запахи прачечных, насыщенные и проникающие в нос помимо моей воли, обволакивали меня во время воскресных прогулок по Верхнему Вест-Сайду. И тот уголок в Мидтауне, где всегда необъяснимо пахло ванилью, и полоса Вестсайдского шоссе, наполненная резким привкусом холодного металла и соленой воды, тоже обрели свое лицо. Я с нетерпением ждала тихих июльских выходных, когда Нью-Йорк, освобождаясь от части своих жителей и автомобильных выхлопов, снова наполнялся запахами городской жизни: влажные тротуары, на рассвете помытые из шланга привратниками, пахли петрикором; густые ароматы жира, маринада и специй клубились вокруг уличных торговцев фастфудом; из парикмахерских вырывался на свободу запах лака для волос; прогретый полуденным солнцем мусор на задворках кондитерских магазинов начинал источать незабываемое амбре жевательной резинки и кадаверина – для кого-то, возможно, отвратительное. Но я с наслаждением впитывала в себя эти запахи, слыша в них сердцебиение города, в котором жила.
* * *
Пока я лежала в аппарате фМРТ с головой в специальном ограничителе и закрытыми глазами, меня посетила мысль, что это и есть дегустация в самом чистом виде. Даже протоколы винных критиков и стандарты мастеров сомелье не могли сравниться с ней по «слепоте». Более нейтральные условия трудно было себе представить.
Но так же трудно было себе представить худший способ наслаждения вином. Он был совершенно стерильным и лишал вино значительной доли той информации, которую я научилась ценить. Искрящееся золото зрелого вина. Мускус лошадиной попоны в бокале Бордо. У жидкости, струившейся из шприца по пластиковой трубке в мой рот, словно отняли душу.
Эту душу вкладывают в вино люди. Огромный сканер наблюдал за тем, как мой мозг превращает смесь аминокислот и каротиноидов в историю, которая, возможно, заставила бы человека замереть и задуматься о чем-то важном или даже почувствовать себя ничтожеством по сравнению с величием мироздания, не более чем мешком с водой и органами.
Каждый человек способен найти и почувствовать душу, живущую в вине и в любом другом сенсорном опыте, – если знать, что искать. Для этого не нужен трастовый фонд или доступ к бесплатному вину. Не нужны сверхчувствительные рецепторы. Не нужно даже отказываться от кофе и вливать в себя безумное количество алкоголя по вторникам в десять часов утра. Чтобы научиться любить вино и разбудить свои рецепторы, для начала нужно просто обращать внимание. А дальше – наслаждаться вкусом.
Выражение признательности
Я благодарна всем мастерам сомелье, помощникам сомелье, парфюмерам, дистрибьюторам, коллекционерам, экономистам, радиологам, ученым, синестетикам, исследователям, аукционистам и гедонистам, которые поделились со мной своими знаниями и страстью к вину. Хотя не каждый был упомянут по имени, все они сыграли свою роль в создании данной книги, и я с благодарностью вспоминаю каждый разговор. В некоторых местах хронология наших бесед и определенных событий была изменена ради простоты пояснения, но это ни в коем случае не умаляет достоверности данного текста или моей добросовестности в описании опыта, пережитого за полтора года, которые я провела в мире вина и виноделия.
Искренне благодарю Джо Кампанале и Лару Лоуэнхар за то, что доверили мне свои бутылки и терпеливо отвечали на бесконечные вопросы (зачастую по нескольку раз); Джеффа Крута за то, что никогда ничего не упрощал и позволил мне поучаствовать в мероприятиях Гильдии сомелье; Энни Трулар за искреннюю дружескую поддержку и честность; Викторию Джеймс за невероятную мудрость и остроумие (и превосходный амаро); Пола Грико за вечный рок-н-хренов-ролл и приглашение в нем поучаствовать. Дэвид Д'Алессандро проявил невероятное великодушие, допустив простого смертного в свой клан обладателей сверхчувствительных рецепторов. Томас Хуммель и его коллеги были так добры, что впустили меня в свои лаборатории, открыв мне глаза на чудесные возможности человеческого носа, рта и мозга. Я глубоко признательна Сын-Чхику Ю, Ён-Ану Чонгу и всем членам их команд в госпитале святой Марии в Инчхоне и Гарвардской медицинской школе за их любознательность, поддержку и веру в то, что им удастся превратить меня в мини-нейробиолога. Я могла бы написать еще целую главу благодарностей Моргану Харрису, который так милостиво поделился со мной своим миром, знаниями, дегустационными заметками, Шабли, неослабевающей поддержкой и восторженным отношением к вину. Он стал моим «винным сплетником», хотя я даже не представляла, что мне таковой понадобится, и сделал мне бесценный подарок – хороший вкус.
Мало что из описанных здесь событий стало бы возможным без поддержки Линдси Швоэри – моего невероятного редактора и защитника, которая вместе с Эмили Хартли и всей командой издательства Penguin вела эту книгу с предельным терпением, заботой и энтузиазмом. Желаю, чтобы всем в жизни повезло повстречать такого человека, как Ричард Пайн. Я бесконечно признательна ему за то, что он был на моей стороне, умел хранить секреты и умело распоряжался поддержкой литературного агентства Inkwell Management (особенно Элайзы Ротстейн), чтобы данная книга стала реальностью. Спасибо Карен Брукс, Роджеру Коэну, Питеру Гудману, Арианне Хаффингтон, Сьюзан Орлеан, Джону Макфи и Клайву Томпсону за вдохновение и полезные рекомендации.
Книга не жила своей отдельной жизнью – в том смысле, что она полностью поглотила мою. В связи с этим хочу сказать искреннее спасибо многочисленным друзьям и коллегам, не бросившим меня, когда я жаловалась на похмелье, задействовала их в дегустаторских экспериментах и просила трезвым взглядом оценить мое писательское творчество: Кэтрин Андерсен, Кристоферу Бергеру, Дадо Дервискадичу, Анне Харман, Кристине Миранде, Дафне Оз и Александре Сазерленд-Браун. Я в неоплатном долгу перед Зунгом Нгуеном и Кэти Гермен за моральную поддержку и бутерброды. Таня Супина, спасибо тебе за то, что заразила меня своей любовью к вину.
Огромная, размером с Навуходоносор, благодарность моим родителям, Лене Ленчек и Гидеону Боскеру за их веру, их пример и советы. Я прочитала каждое ваше письмо. Почти каждое.
Спасибо Мэтту – моему редактору, шеф-повару, читателю, музе, исследователю, голосу разума, хранителю здравомыслия, любимому мужу и союзнику. Все лучшее во мне – ив этой книге – твоя заслуга.
