Некоторые кавалеры также изъявили желание меня отблагодарить, экстремальная ситуация на балу открыла им глаза на невест. Не сумев сдержать врага, я расстроила три свадьбы, укрепила один брак и нечаянно свела уже год как разведенную пару. О помолвках, которые я разорвала или укрепила, Соро ни слова не сказал, но количество благодарственных писем в его руках превышало три десятка.
К моменту, когда главнокомандующий перечислил все имеющиеся у него «карты», Палач уже собрался, успел встать, дойти до двери и даже подержаться за ручку, ожидая, когда у противника проявится совесть. Не проявилась. Аффо пришлось выслушать все дифирамбы в мою честь и только потом с хлопком двери удалиться.
— Это не конец! — бросил он.
— Вы правы, — согласился Соро, и в воздухе перед ним появилась стопка непрочитанных писем, — у меня тут еще пара благодарностей прилетела. Не хотите вернуться и послушать?
Аффо не хотел. Его стремительно удаляющиеся по коридору шаги были слышны даже за пределами портала. Я судорожно выдохнула и потерла заледеневшие руки. Кажется, все обошлось. Или не все?
Главнокомандующий медленно собрал бумаги, так же медленно поднялся с дивана и пошел на меня. Он шел идеально, но я точно знала — хромает, вот и портал преодолел с трудом. Нечитаемо глянул в мою сторону, кивнул Даниэлю, удивленно поприветствовал советника:
— Греф, какими судьбами? У тебя же отгул. — Они пожали друг другу руки. — Сорок пять лишь раз в жизни бывает. Надеюсь, торт, вино и закуски пришлись по душе?
— Закуски были прекрасны. Спасибо за лишние шесть лет к моим тридцати девяти и за украденный подарок тоже, — ехидно добавил Волль. — Впрочем, я должен быть благодарен. Не исчезни леди N, я бы так и не узнал, что за бедлам у вас здесь происходит.
— Бедлам? Это ты еще не знаешь деталей, — улыбнулся Соро. И попросив советника немного подождать, обратился ко мне: — Итак, Лиллиан, надеюсь, вы поняли, что я пригласил вас, дабы ввести в курс дела и не объяснять все по двадцать раз. Вы слышали Аффо и слышали меня. Основные претензии мы отклонили, второстепенные он даже не озвучил. А теперь подписываем это, это и вот это…
На журнальный столик передо мной опустились дарственная, несколько приказов о награждении и внушительная стопка листов, в коих я признала очередной договор Рашса с полным подчинением. На появление металлического зачарованного пера и магической печати внимания не обратила, потому что пыталась вспомнить, какие листы подписывать можно, какие нельзя. В голове — полнейший раздрай, в ушах стучит от только что пережитого ужаса.
— Постойте, — вмешался советник Волль. — Все самое важное вы уже сделали, подписи подождут до обеда. Дреб, отпусти девушку и сам возьми перерыв. Вы оба выглядите как писаные красавцы, а она еще и в бальном платье, тебе это ни о чем не говорит?
— Да не особо, — выдал главнокомандующий, покосился в зеркало, затем посмотрел на меня и скомандовал: — Даниэль?
— Слушаюсь, — ответил лич, подлетая ко мне.
— Добрых снов, — напутствовал советник.
А в следующий миг я оказалась стоящей в спальне с открытым окном.
— Это закроем. Это взобьем. Это уложим спать… — Даниэль последовательно закрыл окно, взбил подушку, повернулся ко мне и вздрогнул. — Начинаю понимать, почему Греф был обеспокоен.
— А я вот нет. Вообще! Может, объясните наконец-то?
— Позвольте!
Меня повернули к зеркалу в полный рост. Иллюзия спала. И я теперь являла собой образчик жертвы, пережившей покушение, вспышку, двойные разбирательства с Палачом и неудавшийся побег.
— Дело в том, — продолжил Даниэль, придерживая меня за плечи, — что иллюзии главнокомандующего столь же хороши, сколь объекту наложения плохо.
— В общем, чем мне хуже, тем я краше, — поняла я, глядя на свое сине-желтое лицо с темными кругами под красными глазами, на расцарапанные руки, на ноги в грязи и синяках. Сглотнула, чувствуя, как мне становится до слез жалко себя, спросила: — А с платьем что не так? Чем меньше одежды на теле, тем богаче наряд?
— Именно, — ответил дворецкий и вызвал горничных вместе с доктором.
Просто так они меня в кровать не пустили. Еще раз отмыли, натянули новый лечебный корсет и, замазав все раны, привязали к кровати. Не явно — магически. Так, что незаметно встать с нее я уже не могла. Рядом мгновенно объявлялась призрачная прислуга.
* * *
Определенно, я спала дома.
Где бы еще так пьяняще пахло вереском, так мягко лежалось, так тихо жилось? Только в саду посреди Выжженной степи, где на километры ни души, а население ближайших деревушек не превышает сотни человек. Люди в основе своей взрослые и мирные. Друг с другом не воюют, громко не кричат и очень редко доносят мэру города Жемч на меня. Мэр Фурри, к слову, тоже из умиротворенных. Тихо приедет, тихо спросит, как дела, попробует чай и отбудет, не сказав ни слова. Красота!
И тут вдруг в благословенной тишине позднего утра кто-то как заорет:
— Она должна подписать!
Сон сняло как рукой, отличное настроение тоже. Я вскочила в кровати, ощутила в ребрах тупую боль и подумала, что Соро достоин травли. Узнать бы только, где он сидит и из какой чашки пьет. Накинув халат, наспех умывшись, я непричесанной пошла на голос. Умудрилась рыбкой проскользнуть мимо корзин с цветами, что заставили пол в моей спальне, и не задеть гору подарочных коробок у двери.
— Должна. Иначе ничего не выйдет!
— Нет! — громко ответили ему. И список будущих отравленцев увеличился на одну персону, независимо от следующих слов. — Дреб, говори, пожалуйста, тише. У меня не настолько плотный щит, а девушка все еще спит.
Поздно, я уже проснулась. Да и тише не вышло, Соро взревел:
— Должна! Чтобы не смогла шпионить против Грена, не подалась в бега, не отдалась врагам, не подставила под удар других агентов…
— Невысокого же ты мнения о девушке! — По легкой ехидце я признала в говорящем советника Волля.
— Высокого, — вздохнул главнокомандующий. — Она независимый ядовед-экстраординат. Чтобы привлечь ее к работе, мне пришлось использовать шантаж.
— И чем ты ее взял? — спросили у него.
— Пообещал создать небольшие неприятности для ее родных.
Зачисление в Военную Академию, где мое чадо в любой момент могут отправить шпионом в тыл врага или на войну, с небольшими неприятностями несопоставимо.
Крикуны замолчали. Но я уже нашла кабинет, в котором они скрывались. Затянув сильнее поясок на халате, почти прикоснулась к двери, как вдруг из-за нее раздалось:
