— Смеешь язвить?
Мне не понравился его вкрадчивый тон, но это еще не повод проявлять испуг.
— Ну что вы… — успокаивая, погладила его по руке, — мастер бессонницы Орри.
Принц был прав. Ему совсем не обрадовался дворецкий, впустивший нас в особняк, горничные, сервировавшие к завтраку стол, и мадам заскорузлых устоев, что, прижавшись ухом к моей двери, ждала не то стонов, не то криков. Одетая в пышное зеленое платье и куда более крепко сидящий парик, она от нетерпения притоптывала ногой и ежесекундно поправляла сползающее на нос пенсне.
— И что там? — шепотом вопросил Орран.
— Пятнадцатая г, которая К, — едва различимо ответили ему.
— Г-К? — Принц подступил ближе, чтобы принюхаться к леди N, затем подозрительно посмотрел на меня и спросил, явно намекая на куратора: — Она еще спит?
— Нет, — ответила я.
— Не должна! — хихикнула матрона. Ласково погладив мою дверь, она наконец-то развернулась к нам.
Меня одновременно и порадовало, и напугало то, как изменилось ее лицо. Надменная и гордая леди, что не побоялась пойти против главнокомандующего, подсунуть советнику внучку-развратницу, разозлить участниц слета, подставить меня и моряка, дернулась всем телом при виде младшего Высочества и спиной впечаталась в стену. Ее неверие, ужас и обреченность были столь же красочны, как и неверие, ужас и обреченность моряка при взгляде на мою персону.
— П-п-принц Орр-р-ран, — начала вдруг заикаться матрона, увидела мой недоуменный взгляд, сглотнула, сжала кулаки и без почтения добавила: — Проходили мимо, ошиблись дверью?
— Наоборот, целенаправленно шел к вам. — Принц хищно улыбнулся. — Уделите мне минутку, леди N.
— А Ли… кхм, ле… леди Каволлада? — спросила она, явно нуждаясь в свидетеле их дальнейшей беседы, ради этого даже фамилию мою вспомнила.
— Лилли может быть свободна, — ответили ей и уже учтиво добавили для меня: — Благодарю за компанию.
В общем, Орран очень даже вовремя увел матрону в музыкальную комнату. Не успела я спуститься, в коридор из всех дверей посыпались невесты. Бурным звонким потоком они ринулись к лестнице, прикрывая лица шляпками, под дружный гам едва не снесли меня. Но я уже ученая, отступила в нишу со статуей и не вздрогнула, когда под крышей дома зазвучали первые ноты тоскливой похоронной оды. И пусть виртуозно исполненная на фортепиано, она почти сразу же превратилась в развеселую польку с элементами марша, гнетущую атмосферу погребения ощутили все. А больше всех куратор.
Не дослушав польку-марш, она вырвалась из музыкальной комнаты навстречу притихшим девушкам, сорвала с носа треснувшее пенсне и скомандовала нам немедленно спуститься к завтраку.
— Послы уже прибыли в Девин. Принц ожидает встречи с невестами. Пора!
Поражаюсь ее умению одновременно прямо говорить и удачно недоговаривать. За завтраком в светлой гостиной только и было разговоров, что о принце Авиясе, дядюшке нашего Оррана. Неулыбчивом, неуловимом и нелюдимом вдовце, который обязательно должен оттаять в любящих и чутких руках. К обладательницам таковых рук отнесли себя тринадцать из пятнадцати невест. Промолчали две: лично у меня не было слов, а сидящая напротив надменная блондинка отчаянно клевала носом и не реагировала на внешние раздражители. Снежная королева в обычное время, сейчас она казалась премиленькой лапушкой с мягкими движениями и сонными глазками.
Остальных рассмотреть было невозможно, их скрывали шляпки и чашки, но даже так я успела заметить еще трех, давящих зевки, четырех, незаметно растиравших руки, и пышечку, которая каждые две минуты смотрела и на ощупь проверяла, на месте ли ее грудь. Если это иллюзия, то лучше бы ей быть единичной. Иначе девушка изведется от тревоги и заработает косоглазие. К слову, леди N тоже основательно тревожилась и так же часто касалась своего носа. Без родного пенсне она чувствовала себя не в своей тарелке, это подтверждали руки, нервно поправляющие идеальные складки платья, и голос, норовящий превратиться в сип.
— Если вы закончили, прошу пройти всех в зад… — сказала она, когда все чашки были опустошены, а блюдца отодвинуты. Недостаточно далеко отодвинутые, некоторые чашки, падая, громко звякнули о блюдечки и ложечки.
— Куда пойти? — Девушки возмущенно повернулись к матроне.
— В парк, — твердо ответила она. Но заметив, что никто не спешит вставать, удивленно вскинула брови: — Я неясно выразилась?
— Что вы, что вы, — успокоила ее сонная блондинка, — вы выразились более чем ясно.
— И даже честно, — поддержала ее брюнетка с длиннющими косами и почти полным отсутствием модных рюшей на платье. — А не могли бы вы еще раз повторить сценарий этой встречи? — попросила она и повернула перстень, что украшал ее мизинец.
Честно? Повторить? И зачем она об этом просит?
Я присмотрелась к украшению девушки и с неудовольствием узнала стандартный правдакол с парой рубинов, удачно скрывающих клеймо мастера. Артефакт, коими «лисы» вот уже десять лет успешно пользуются на допросах, в том числе очень жестких. И тут меня поразили три неприятных открытия: первое — девушки пронесли с собой опасные артефакты, второе — мы сейчас услышим много нового о себе и слете, третье — всего одно оскорбление, и матрона вылетит раньше меня. Не факт, что на свободу, но вылетит.
— Повторить? Конечно. Я же верноподданная короля и понимаю, что к вам в Нагорье туго доходит…
— Поезд уходит, — перебила я, вскакивая с места. Грохот упавшего стула заглушил последующие слова баронессы, но не мои. — Вы забыли, нас уже ждут! Любое промедление может быть неверно расценено.
— Неверно? — переспросила рыжая.
Девушки переключились на меня, брюнетка с кольцом злобно прищурилась, но промолчала. И тут кто-то с придыханием заметил:
— Принц Авияс никогда и ни за что не упрекнет женщину в задержке.
— Вообще-то Авияс уехал, буквально вчера. Женихом будет другой принц.
Абсолютно невинное замечание привело к поголовной истерии. Девушки забыли о сдержанности, о кураторе леди N и поспешили к зеркалам прихожей, дабы привести себя в еще более цветущий вид, опустить бюстье, приподнять иллюзию. В их толпе то и дело слышалось: «Другой…», «Другой?», «Другой!»
— Несомненно, это принц Сахрион! — воскликнул кто-то, вспомнив о принце-герцоге.
— Или принц Да-а-а-рг… — удивительно, но даже вояка вызывал в девушках трепет. Жаль их расстраивать, но надо.
— Оба с младенчества помолвлены с иностранными принцессами, — с сочувствующей улыбкой сказала я. — Мы им не конкурентки.
