— За все это время при должном подходе она могла получить статус фрейлины, — поделился он соображениями. — В таком случае для нее не составило труда услышать, как королева говорила о нехватке золота на колоннах бального зала, затем подсыпать споры грибов под кристалл на трибуне нагов, а после под видом помощи снять камень активации со свитка тритоноподобных, который достался вам.
— Ну надо же, какая активная дамочка, — поразилась я. Да ее медалью надо наградить. В сердце. Болтом из арбалета. Если бы у меня из-за проживания в степи не проявилось магическое зрение, я бы не увидела руну света и не активировала сферу.
— И тем досаднее, что даму никто не помнит. Ни образа, ни голоса, ни запаха, ни даже отблесков ауры.
— То есть она как невидимка. — Реальное положение дел раздосадовало. — Или как люди в стенах, которых хранитель дворца Силль в упор не видел.
— Вы уловили суть! — похвалил меня советник. — А вот вам еще одна ниточка. Хранитель — это некогда внутренний зверь оборотня, по собственной воле ставший зверем дома.
Сказав это, Волль замолчал и выжидательно уставился на меня. А я с таким же рвением посмотрела на него. И стояли бы мы так долго и нудно, если бы не мое признание, тихим шепотом слетевшее с губ:
— Не ждите догадок, я слишком ошеломлена историей об Измененных.
— Перефразируем! — не сдался советник. — Оборотень не видит, не слышит и не чувствует, что происходит под его носом. Есть какие-нибудь ассоциации?
Задумалась. В жизни мне со слепыми и глухими оборотнями без нюха сталкиваться не приходилось, только на слете буквально пару дней назад.
— Ну конечно! — Я всплеснула руками. — История Жизоли Харс из клана Снежных! Она, сильная оборотница, не чувствовала измен супруга.
— Именно.
— Но чтобы сделать подобный настой, нужно время. Много времени на расчеты. Скорее всего, волчица была подопытной на протяжении нескольких лет. Нам нужен тот аптекарь! Умный аптекарь, очень умный. Возможно, экстраординат.
— Экстраординат, — подтвердил Волль, прежде чем огорошить, — и он убит.
— Но как? У него же личный охранник, лучшие охранные системы, да и сам он не дурак?! — спросила я. Но встретив чистый взгляд напротив, сама себе ответила: — Охранник.
Спасибо советнику, добавлять он ничего не стал. И появилась нехорошая догадка, что об аптекаре стало известно незадолго до моего возвращения на слет, когда принц лежал без чувств на земле, ящер облизывался на принца, а королевские «псы» в очередной раз пытались обвинить меня в покушении.
— К слову, помните лазутчика, пробравшегося на бал? — поинтересовался мой собеседник. — От рождения он был светлым эльфом. Сейчас легко предположить, что помощник, которого он шантажировал пополнением склепа, был экстраординарным мастером пространств.
Я бы могла подумать, что кто-то обманул наивных светлых и воспользовался их жаждой власти, но… То, как лопоухие использовали золотых шмелей, пространственную ловушку и метадею для обнаружения артефакторов, говорило само за себя. Они — негодяи. Или даже подлецы, из-за которых в младшем Высочестве прорастают корни смертельной древесной гадости.
— Эльфы хоть знают, кого покрывают?
— Судя по оттоку мастеров в Поднебесную, они не просто знают, они активно этим пользовались последние пятнадцать лет. Вероятно, к ним попали кристаллы с записями некроманта и пара-тройка сосудов с сущностями, которых они удачно пристроили в охрану. Но не заметили разницы между командующим и генералом, рвущимся в бой. Они уже недосчитались четверых экстраординатов — аптекаря, пространственника, рунолога и некроманта, проживающих в Грене. В содеянной глупости еще не признались, однако о помощи уже попросили официальным письмом.
Он выудил из нагрудного кармана само письмо в конверте и четыре полупрозрачных портрета.
— В Грене? — Меня поразила догадка. — То есть генералы знают, что Верховный не уничтожен, и желают его освободить… Пожри меня демоны!
— Это точно! Пожри вас демоны… — неожиданно близко прогрохотал голос Оррана, и на плечо советника упал сверкающий глазами шмель. — Дядя, я когда просил обезболивающее принести? — спросил он и сам себе ответил: — Полчаса назад. А когда я его получу? На поминках? — язвительно поинтересовалось Высочество, сорвавшись на хрип.
— Время пролетело незаметно, — покаялся Волль и спрятал портреты и письмо.
— Еще бы, у вас ничего не болит! — возмутился посланник, переползая с плеча на грудь. Ухватив советника за рубашку, как бы это сделал воинственный противник, он потребовал: — Немедленно отдайте мне иглы, а ты, — золотая лапка указала на меня, — марш на оглашение результатов!
— Ладушки! — пропела я.
Но меня уже никто не слушал. Получив необходимое, шмель унесся золотой стрелой в сторону дворцовых крыш. Видимо, принцу нехорошо от слова «совсем», и в этом тоже повинны эльфы. Поднебесные.
— Доктора причину болей еще не нашли?
— Они на полпути к разгадке, — заверил Волль и повел меня обратно.
Странным образом моя рука перекочевала на сгиб его локтя, а сама я под теплый бок советника. Сердце не забилось быстрее, но невероятное спокойствие незамедлительно накрыло с головой. Мы шли сквозь многослойную многогранную зелень, взгляд блаженно скользил по цветущему, бьющему энергией парку, перепуганные мысли устремились к озеру умиротворения. Губ коснулась улыбка, и беспечно подумалось, что страстная парочка из шатенки и длинноволосого брюнета, не раз попадавшихся мне на просторах дворца, сейчас бы не вызвала зависти.
— Лиллиан, — тихо позвал советник, — из-за укуса Соро может оградить вас от важной информации или вовсе отстранить от участия в слете. Это вынужденная мера, вы должны понимать. Но, независимо от обстоятельств, я хотел бы знать, что у вас все в порядке. Поэтому нам нужно кодовое слово.
— Простите? — Вернуться из созерцательности оказалось непросто.
— Слово. Код. Который бы объяснил, что вы — это вы, а не… — Он не договорил. Да, неприятно знать, что тебя от Измененного отделяет всего одна случайность — ядовитая кровь. И что у лазутчиков в помощниках экстраординаты, которым нетрудно эту случайность обойти.
Вдохнув, оглянулась. Я бы назвала имя сына, но Волль не знает правды обо мне. К моему удивлению, Соро сделал все, чтобы об агенте-невесте никто не знал ничего. Исключение — мой бывший капитан барон Нигье. Одним словом, главнокомандующий — тот еще перестраховщик, или просто прозорливый мужик. Я потерла переносицу. В поисках кодового слова мысленно представила своих родных, свой домик, спальню с цветущим потолком, кнут из асса, сапку из него же, сад, сгоревшего ворона, уши пушистого наглеца…
— Черный кролик!
