— Хорошая девочка, — отозвалась птица, пристально вглядываясь в меня, — Измененного отравила, жену барса спасла.
Стало ясно: еще минута промедления, и эта пакость залезет любопытным клювом в мое детство, во времена юности и Подземелья или в недавние мысли о том, что Волль не хотел меня отпускать на оглашение результатов тура. И в то же время провел по всем темным коридорам дворца, словно не обществом моим наслаждался, а лазутчика-невидимку искал.
Так что я поспешно закончила трапезу, натянула на плечи теплый воллевский пиджак и указала в сторону окна:
— Пойду перед поездкой прогуляюсь, свежим воздухом подышу, посмотрю на светляков… Они у вас так странно парами летают, — заметила, понаблюдав за голубыми огоньками по ту сторону цветного стекла.
— Что-что? — удивился лорд и даже рисовать перестал.
— Пойдет вязнуть в топи, дышать разъедающим легкие туманом и отбиваться от мелких кровососов с фосфоресцирующими глазами, — по-своему разъяснил мои слова отзовик. — Если выживет, попросит доставить себя домой, — после запинки добавил он.
— А-а-а… так это не светлячки? — протянула я оторопело.
— Нет, — ответил Каволлада.
— Но если хочешь и их потравить… то есть покормить, — отозвалась металлическая зараза, — мы будем только «за». В последний раз их подкармливала дочь милорда. Жаль, не всю себя отдала.
— У меня еще и дочь была? — удивился советник, вновь принимаясь рисовать.
— Была. Давно. Из-за нее вы и не помните ничего.
И вот на этой без преуменьшения интригующей новости наше общение прервал здоровяк. Вампир был немного помят и основательно запылен. Обведя всех строгим взглядом, он хмуро сообщил:
— Комнату я освободил, пыль вытер, кровать застелил. Подача воды в уборную под вопросом. Предлагаю в коридорную комнату расчистить путь. Что скажете?
— Давай хоть туда, — ответил отзовик. — Только сундуки укрепи. Если внучку милорда во время хождений прибьет, Волль тебе голову оторвет.
Здоровяк хмыкнул и удалился укреплять сундуки. Бывший советник перевел заинтересованный взгляд со своих каракуль на меня. Долго смотрел, а затем все-таки решился спросить:
— Грефран Волль?
— Нет, — ответила я, мысленно просчитывая, чем бы заткнуть летуна. Поварешкой или салфеткой в виде кляпа?
— Да! — заверила птица и аккуратно по жердочке отступила от меня.
— Хорошо, ему давно пора остепениться и отогреться близ домашнего очага и жены, — порадовался Каволлада.
— Это вряд ли, — сказала я и схватилась за поварешку, — первым делом я агент…
— У которой муж есть, а мужчины нет!
— Ах ты… — Отзовик лихо увернулся от орудия затыкания и стрелой вылетел из кухни. — Скотина!
— Сделан по образу и подобию совы! — прозвучало в ответ, и дом лорда вновь погрузился в тишину.
Ночь в пятнадцатом герцогстве оказалась промозглой. В моей спальне растопили старинный камин, закрыли окна плотными шторами и постелили теплые шкуры на пол. Вампир сказал, чтобы я ноги не обморозила, отзовик сказал, чтобы полы не мыть. Мол, клыкастый помощник лорда и так с сундуками намаялся, нет сил полы тряпкой натирать. Я не спорила и не просила о большем. Пройдясь от кухни до коридорной уборной, оценила массивность сундуков, высившихся вдоль прохода, и посочувствовала помощнику лорда. А после мне хватило одного взгляда на стены спальни, чтобы понять — сундуками комната была забита до потолка, под которым имелся небольшой участок выцветшей росписи.
Вот на этот участок я и смотрела, лежа в ожидании сна. А сон не шел.
Дерзкий отзовик одной фразой вернул меня в прошлое, в объятия Ирдаса Ги, что стал центром моей жизни. Жаль, центром его жизни была работа. Мне стоило догадаться об этом, когда он признался, сколько золота заработал на раскрытых делах, стал с упоением рассказывать о сложнейших расследованиях и о том, как он неделями без перерыва шел по затертым следам преступлений. Будучи с детства увлеченной ядами, экстремалкой, неоднократно ставившей пробу на себе, я уверилась — он такой же мастер дела. И представить не могла, что под личиной семьянина скрывается запойный трудоголик, не щадящий себя.
Первые признаки пристрастия к работе появились, едва я облегчила его состояние, путем проб и ошибок нашла снимающий боли состав. Оказалось, что корни Древуна не терпят травли посредством зеленых ядовитое с поверхности и синих ядовитов из морских глубин. Тех самых, которые Ирдас дважды использовал, чтобы покончить с собой, а в итоге оставался живым. На третий раз он перестраховался, набрал все возможные яды, письмом попрощался с родными, предупредил начальство, но тут явилась я и объела суицидника.
Он называл меня своей богиней. Каждый вечер, радостно хромающий, возвращался в квартирку под скалой, сотни раз говорил «спасибо», зацеловывал с ног до головы, осыпал подарками, катал на тритоне, показывал красоты пещер, дарил редчайшие цветы. Он неоднократно спасал меня от похитителей, вернее, встречал от них на полпути, но это неважно… важно, что все было замечательно, пока я не призналась в беременности.
Окрыленный новостью, Ирдас вначале не пустил меня на бал по случаю совершеннолетия принцессы, а после медленно, но верно стал забывать о дарах для богини и о том, что по вечерам нужно возвращаться домой. Изгнанный из-за бесплодности, лишившийся невест из-за безродности, эльф вознамерился вернуть себе не только имя рода Кайери, но и занять высшую точку в следственной карьере. К рождению сына он возглавлял отдел следопытов, через год стал Верховым министерства Кротов, двадцать два месяца спустя он своим выступлением по вопросам государственных преступлений открыл комитет министров и вот уже девять лет подряд удерживал пост канцлера безопасности Арена.
Я могла бы обвинить его в холодности, недальновидности, беспечности, могла презирать за попустительство в отношении родни, могла ненавидеть за то, что не меня, а нашего двухлетнего сына выкрали несогласные с повышением следопыта враги. Могла бы, но не стала, я знала, медноволосый эльф любил нас всем сердцем, чуть меньше, чем работу, но больше, чем себя. Когда лорда Каволладу на посту королевского советника заменил его мрачный преемник Аффо и конфликт между Ареном и Греном в очередной раз обострился, Ирдас сделал все, чтобы обеспечить нам побег. То, что он освободил членов невезучей группы «грифят», связался с капитаном Нигье на поверхности, нашел исчезнувшего в подземелье Лира и организовал нашу с сыном «смерть», я узнала лишь в шаге от свободы.
Своды влажных пещер разошлись, пряная жаркая ночь опалила кожу сухим прикосновением ветра. Я не могла надышаться, насмотреться на чистое звездное небо, на безграничную антрацитовую высоту. Не веря, я не слышала шум морского прибоя и гул маготранса, ожидавшего беглецов, крепко сжимала руку самого нежного, преданного и невероятного эльфа и не находила слов. Прогулка верхом к светящимся скалам, которую мы совершили в честь четвертой годовщины, завершилась выходом наверх.
