— То есть?
— Я хочу сказать, что если хоть одна хищная тварь появится на территории нашей деревни, она не доживет до следующего утра.
— Да! — рявкнула группа мужчин, стоящих позади него.
— Свободные, они уничтожали рыбные косяки в заливе. — Со своего места поднялся упитанный мужчина с судейским значком на отвороте сюртука. — Города всего побережья оставались без еды, а завозимые продукты вдвое возрастали в цене, что привело к обеднению населения.
— Цена на продукты поднялась по другой причине, — возразил кто-то высокий и худой. — Та самая кожа в свободном полете отслаивалась кусками, загрязняла проливы, не позволяя кораблям подняться в порт. Мы немыслимые деньги потратили на мага и на порталы, а возместили потери удвоенной ценой.
— Да, идея отпустить их — не лучшая. Ибо из цельной кожи, что слезает с них в неволе, мы изготавливаем паруса для кораблей, тенты для карет, а также обувь и одежду, — поделился мыслью промышленник. — Драгоценная герцогиня, готов поспорить, на вас пояс нашей выделки.
— Спасибо, он прекрасен, — пролепетала я. Законопроект получился провальный, но в нем также есть плюс. Сейчас меня отпустят, и я незамедлительно свяжусь с Соро.
Но, вопреки моим надеждам, тут из толпы поднялась дородная дама из простых, уверенным движением поправила очки на носу и кашлянула, дожидаясь тишины.
— Как борец за права разумных, — произнесла она, — я поддерживаю вашу идею, Лиллиан Каволлада. Конечно, в неволе они умирают быстрее, чем раньше, но сытая жизнь без ежегодной яйцекладки того стоит. У них больше времени для себя, больше радости, и каждый полет теперь для наслаждения, а не сохранения жизни, которая оборвется, если они не долетят до залива в поисках рыбы.
— Легко говорить о тварюшках, если их мертвые туши не падали на ваши поля и дома! — вскричал кто-то громко. — Такие туши тяжело и сжечь, и закопать, а некромантам они без надобности… сколько ни плати.
— Не поймите неправильно, но услуги некромантов в этом деле бесполезны, — встал на защиту темных магов некто в темном плаще. — У ящеров при жизни лень зашкаливает — есть летят один раз в год. А после возрождения они вовсе двигаться не мыслят! Не хочу расстраивать, но вы сжигали зомби.
По толпе прокатился рокот.
— Мать моя! — взвизгнула одна из министров. — Возможно ли, что неработающий фонтан в моем саду, исполненный в виде ящера, тоже труп?!
— Дорогая, его на моих глазах лепили, — попытался успокоить даму ее супруг. Но это не помогло. Она продолжила ругаться, а вскоре вся площадь за ней наполнилась движением.
— Пожалуй, это худший предложенный невестой законопроект за последние годы, — схватилась за сердце матрона.
— Но слет не проводился двадцать лет! — не сдержала я смешка, с неудовольствием замечая, как волнения в одном портале отразились на других.
— Худший, — повторила она тихо и уже громче возвестила: — Голосуем! Зажгите кристаллы кто «за», а теперь — кто «против»…
На краю порталов появились руны, мадам быстро их подсчитала. И, не сходя с места, подвела итог:
— Десять воздержавшихся, восемьдесят противников, десять защитников. Ящеры, я вас вижу, но у вас нет права голоса, — ответила она тем самым потомкам драконов, которые неожиданно решили меня поддержать и затушили ближайшие кристаллы несогласных.
— Какие удивительно непостоянные создания, — умилилась я. И морды мне подмигнули.
— Идиоты! — не согласилась матрона и подтолкнула меня к боковым порталам, открытым для отправки невест. — А теперь леди К возвращается домой!
— Нет, погодите! Мне нужно сказать, нужно предупредить. Мне…
Зеркальная гладь вдруг оказалась слишком близко и сама меня поглотила.
Глава 18
Испуганная мысль: «А не ловушка ли это для одной из невест?» — потонула следом.
Мгновенье спустя я не вышла в доме лорда К и в родной Степи не вышла. Я угодила в вязкую субстанцию темно-серого цвета со стальными переливами, какие бывают у порталов, и застряла в ней. Неприятный холодок предчувствия скользнул по спине, добрался до ног и вернулся на шею, основательно сдавив ее. Рискнула повернуться, позвать на помощь и с ужасом констатировала, что окончательно увязла, руки к корсету не поднять, иглы не вытащить и браслета не коснуться. А ведь в нем защитная сфера повышенной мощности, как мне Даниэль говорил.
С тяжелым сердцем я ощущала свое движение сквозь серость и смотрела на то, как стальные переливы превратились в линии, дополнились радужными кляксами и начали расходиться от центра в стороны, словно меня вначале поймали в капкан, а затем уже решили переместить. Хорошая новость — сразу не убили, плохая новость — они всегда могут это исправить. И вот что больше всего поражает — где Даниэль, где хлыщ Нигье, Соро, сонный Орран и все остальные принцы? Где они? Почему «псы» и те два «грифона» были по ту сторону порталов, а не с нашей стороны? Почему бесценных невест оставили с соровской прислугой, без сомнений, исполнительной, но неспособной опасность предотвратить… только пережить ее. Как и взрыв на Сэтффилд, 433.
Я поморщилась.
Дурная мысль. Дурная. Не стоит думать, что главнокомандующий рискнул проверить на невестах последние разработки Измененных. К тому же браслеты с защитной сферой оказались только у меня и четырнадцатой. Но… но возникает вопрос — где послы, где восседала вся королевская семья и прорва придворных? Куда они запропастились? Прятались в коридорах, за зеркалами, портьерой или вовсе не пришли?
Пожри меня демоны! Возможно ли, что третий тур — это одна большая ловушка, в которой наживкой были я и Тайс? Да что там были, меня, судя по всему, как наживку заглотили и теперь собирались переварить. Движение завершилось, линии и пятна исчезли, и серость перешла в темноту, обладающую звуками и голосами. Различила раздосадованный женский голос, на разный лад помянувший Грыса, и мужской, который тактично вопросил на древнем альге:
— Исс, ты все еще уверена, что леди N слушается тебя, а не преследует собственные цели? Она не отдала Соро свою Ирвинию и уже дважды вместо четырнадцатой отправляет нам эту лапочку.
— Я не понимаю… не понимаю, как она посмела! Я столько ведомы на нее извела… Неужели сработал накопительный эффект? Но тогда, тогда это катастрофа!
Ведома? Надо бы запомнить. То есть это ведомой меня обрызгали на балу, частично подавив волю. Получилось бы и полностью, не будь в моей крови низших ядов.
— Брось. Это знак судьбы, — ответил кто-то третий голосом, от которого мне стало не по себе. Глухой и давящий, звучащий словно из глубины.
— Ты сошел с ума, Ликой! — О-о-о, имя вполне соответствовало голосу. — Из-за нее Шаагр беспробудно спит, Гиссарь лишился сил, а Сюр — аптекаря!
— Допустим, еще не лишился, — загадочно ответил этот Ликой, и в комнате, где происходила беседа, на несколько мгновений стало настороженно тихо. Ликоя опасались даже соратники.
