— Только что из Поднебесья, — кивнул он. Деловито прошел ко мне и остановился в полушаге, во все глаза рассматривая меня из-под кустистых бровей. — Успел отдать ингредиенты для Оррана и получил новое задание — найти вас, чтобы передать ваш выигрыш в пари против принцев.
С загадочным видом мне протянули звенящий монетами кошель.
— Ах, положите на куст, у меня грязные руки, — неожиданно ответил Ликой, отступая, хотя я работала в перчатках.
— Ваши иглы. — На кошель лег мой набор ядоведа. — Книги, которые я обещал подарить, — продолжил советник, и на куст перекочевала стопка редчайших изданий, за которые можно душу отдать или пару тысяч поцелуев. — О, и закладка к ним. — Витой черный стебелек с едва заметными корешками опустился сверху.
— Спасибо… — начал свою благодарность Ликой. Спасибо, всего лишь спасибо, когда передо мной такое счастье?! Пожри меня демоны, это же редчайшее растение трех континентов! Травники в поисках него проводят годы…
— Безымя-я-я-я-ян-и-и-иик!
Восторженный вопль прорвался сквозь зубы, сквозь все заслоны генерала, спугнул кого-то в кустах, разлетелся над степью и оглушил Ликоя настолько, что он не успел подавить мой порыв, только крикнуть: «Стой!» Но я уже отбросила сапку из асса, сорвала перчатки и двумя руками подхватила ценнейший подарок, преподнесенный, как обычная закладка. И только секунду спустя поняла, что стебелек до странного тяжеловат.
Вспышка обжигающего холода заморозила пальцы, колючими иглами прошила руки и устремилась к голове под разъяренный рык: «Я тебя на куски разорву! Грысова глотка! Брось его… Брось его! Брось!»
— Размечтался! — фыркнула я, а получилось, что сказала вслух. Сказала и охнула.
«Брось! Выкинь! Уничтожь…» — продолжил бесноваться подселенец.
— Лилли? — отвлек меня от внутренней ругани Волль, аккуратно обхватывая руками мои дрожащие ладони. — Я рассказывал вам, как можно изгнать сущность генерала без предисловий и обрядов? — Он смотрел внимательно, словно пытаясь по глазам понять — со мной он разговаривает или нет. — Это очень забавно, но в свое время сподвижники Верховного так его допекли, что он научился избавляться от них. Стоит генералу вручить его личный сосуд, и тот сам освобождает тело беззвучно и бесследно.
— И все? — Я прислушалась к себе, звуков действительно не было, насчет следов ответить сложно.
— Поначалу пришлось хитрить: обещать поднебесным эльфам разбить их носы, если не найдется сосуд Ликоя; угрожать подземным эльфам нашествием големов, если не найдется стебелек, маскировать один предмет другим и молиться, чтобы вы взяли именно безымянник. И все, — подтвердил советник, подступая ближе. — А теперь назовите кодовое слово.
Я зажмурилась, прислушалась к себе и, осознав, что я вновь полноправная хозяйка своего тела, тихо ответила:
— Черный кролик.
— Верно, — выдохнул Грефран, но не расслабился. Забрал из моих рук красный пульсирующий кристалл, вручил настоящий стебелек и приказал кому-то в кустах: — Гравски, вы свободны.
— Слушаюсь! — Высокий зеленоглазый брюнет лет двадцати вынырнул из листвы, поправил мой однозарядный арбалет на своем плече, подмигнул и исчез. Только черные уши мелькнули в тени.
— А-а-а… — Так это и был наблюдатель, которого я чуть не убила?
— Метаморф из спецотряда Соро. Не волнуйтесь, он не единственный был в подкреплении, — неправильно трактовал мой сип советник. — За пределами сада разместились два отряда «грифонов», королевские «псы» и более пятидесяти вампиров пятнадцатого герцогства. Орран, Нигье, Соро, Даниэль и ящеры. Последние особенно настаивали на участии в операции и не улетели с момента вашей доставки сюда.
И я увидела их морды, выглядывающие из-за деревьев. Это было так трогательно и мило, что даже всхлипнула дважды. И меня незамедлительно притянули к груди, обняли за плечи.
— А как… как вы узнали, что Ликой занял мое тело? — прошептала я в его шейный платок.
— Сразу. По изменившемуся дыханию, которое отразилось в отчете РДК вашего корсета, — прозвучало глухо в ответ, и сердце под моей щекой ускорило стук.
— И все это время… — я засипела, — все-все специально не замечали?
— Да. Не замечали, опасаясь, что он вас искалечит во время обряда изгнания.
По ту сторону сада уже слышались приказы Соро и команды Нигье.
— А я думала… — с трудом сглотнула подкативший к горлу ком.
— Догадываюсь. — Грефран прижал меня сильнее, губами коснулся макушки и вдруг, словно желая отвлечь, зашептал: — Лилли, пока нас не развели по углам для допроса и не разлучили на целый день, я хотел спросить, согласитесь ли вы принять мои ухаживания?
Я удивленно прислушивалась к нарастающему стуку его сердца. Он, верно, шутит.
— Я не шучу, — произнес Волль твердо. — И не стоит говорить, что ваш муж будет против. Главное, чтобы вы были «за». — Немного помедлил и добавил: — И, конечно, мне нужно имя мужчины, который наводит страх на Соро и Нигье, но при этом легко отпускает вас на слет невест. Ему стоит подумать о разводе.
Нервно хохотнула, услышав осуждение собственника в устах ловеласа. Посмотрела на Блика снизу вверх, внимательно оценивая эти брови, глаза с прищуром, лысину и улыбку, замершую на губах. Вспомнила себя, вздохнула.
— Грефран, для начала стоит признаться, что мне тридцать четыре года, моему сыну семнадцать лет, я выгляжу старше, чем сейчас, и…
— Лилли! — позвал он, не желая слушать.
— …про листья борщевика писала я, и та жуткая настойка от незнакомца тоже моя…
— Ли-и-илли! — Он сжал меня крепче, склонился к моим губам, смутил требовательным взглядом и простым переходом на «ты»: — Ты невыносима.
— Что? — прошептала, заливаясь краской. — Не рассказывать дальше?
— Рассказывать. Но вначале ответь мне. Значит ли это, что ты согласна? — спросил очень строго.
— Ну, да…
Лишь пара слов, но какие изменения!
Я тут же узнала, что Волль, который сомневается, разительно отличается от Волля, идущего к цели. Безымянник у меня отобрали, отложили его подальше, к книгам, чтобы миг спустя объятия перестали быть объятиями, а слова — словами. Меня прижали к закаменевшему телу, подтянули вверх и, намереваясь поцеловать, окинули таким взглядом, от которого стало душно, дурно, немного нервно. В мельчайших деталях вспомнилась поездка на маготрансе, расплывающаяся Степь, провал в портальную яму, немыслимая скорость на арене, виртуозная игра со смертью и ловушками, безумство ликующей толпы. Мне не хотелось вновь погружаться в этот омут, от слова «совсем».
— Грефран, если ты ухаживаешь так же, как водишь, то я… я…
