— Приветствую, господа, — прозвучал в воцарившейся тишине его уверенный голос. — Я не люблю ходить вокруг да около, поэтому сразу отвечу на вопрос, который волнует большинство. Мы сегодня здесь потому, что настало время перемен. Глобальных перемен, на которые никто из вас, к сожалению, повлиять не сможет.
Настя не выпускала из поля зрения Спикера. Антон, казалось, даже не осознал в полной мере сказанное. Смотрел на Влада, нервно постукивая пальцами по лакированной столешнице. Не было никакого сомнения, что он узнал того, кто в свое время был неоценимым помощником и кого он с такой легкостью приговорил к смерти. А Лидер делал вид, что ничего не замечает или же все прекрасно видит, но не испытывает каких-либо эмоций по этому поводу.
— Годами мы работали под руководством лидера, чей авторитет неоспорим и сейчас. Я не могу не отметить его достижений и колоссальной работы, укрепление позиций Синдиката и организованность. Антон собрал лучших из лучших. Многие отсеялись в процессе формирования структуры, но таков естественный отбор. Остались лучшие.
Настя вскинула голову, отметив резкое, нервозное движение барона работорговли. Многие выглядели растерянными. Некоторые едва скрывали самодовольство. На миг ей подумалось, что абсолютно никто из присутствующих не догадывается об истинном положении дел.
— Но рано или поздно в каждой системе наступает перезагрузка. Элементы любого механизма изнашиваются и выходят из строя. И если структура стремится к самосовершенствованию и упрочению своих позиций в условиях меняющихся реалий, мы обязаны заменить износившиеся винтики иными. Современными и улучшенными.
Сказанное дошло до сознания присутствующих не сразу. Спикер поднялся, и только тогда тишину нарушил гул голосов. Настя поймала его взгляд.
Осознав слова смотрящего, он, на пороге собственной гибели, смотрел только на нее. На своего Ангела. Смотрел так, как смотрят дети, а не сквозь маску непробиваемого криминального авторитета. Смотрел без напускного равнодушия… и без надежды либо невысказанной просьбы вмешаться. Смотрел так, словно старался ее запомнить. Взглядом не босса. Взглядом мужчины. И тогда, несмотря на свое безразличие, Насте отчего-то захотелось крепко зажмуриться.
Тихо открылась дверь. Вошедший мужчина толкал перед собой нечто похожее на гостиничную тележку, только более длинную, накрытую красной струящейся тканью. Настя разорвала зрительный контакт со Спикером, ставший для нее невыносимым, перевела взгляд на пришедшего, ощутив, как спирали тревоги закрутились в тугую пружину. И Гуляев, который остался верен себе и не собирался утомлять собравшихся долгим красноречием, спокойно, словно ему не было до этого никакого дела, произнес:
— Вперед, волчары. Там ваше оружие. Порвите друг друга за право назваться сильнейшим.
Повисла ошеломительная тишина. А потом перед глазами Насти предстал наглядный пример того, как обычные люди превращаются в зверей. Увы, с сагой про оборотней эта немая сцена не имела ничего общего. Никто не проронил ни слова, но, когда слова крестного отца достигли их сознания, посрывались с мест, опрокидывая стулья, рванули к тележке, с которой предусмотрительно стянули красное покрывало. Образовалась давка, и тишина нарушилась отборным матом, звуками ударов и лязганьем металла.
— В соседнюю комнату, Ангел, — тихо сказал Гуляев, слегка коснувшись ладонью ее руки. — С вами я потом поговорю.
Настя не стала задавать вопросы или раздумывать. Толкнула Влада, который хранил невозмутимость, в сторону двери, с силой захлопнула ее и повернула ключ. Именно в этот момент раздался первый выстрел.
Она не могла видеть, что происходит за закрытой дверью. Слышала только шум борьбы, крики, мат, а потом новые выстрелы.
— Настя! — Влад разжал ее пальцы, вцепившиеся в дверную ручку. — Я с тобой, успокойся! Все будет хорошо!
— Гребаные битвы за власть! — процедила сквозь зубы Настя.
С той стороны двери раздался глухой хлопок, сопровождающийся падением чего-то тяжелого. Сердце отплясывало контемпорари дэнс, но объятия Влада стали крепче, вытесняя аритмию и заменяя ее ласковым теплом. Горячие губы прижались к ее виску, и девушка покорно откинулась на его плечо, закрывая глаза. Это казалось безумием. За тонкой дверью в паре метров гремели выстрелы и раздавались крики боли, а ей больше всего на свете хотелось раствориться в своем любимом мужчине, не думая ни о чем. Повернула голову, встречая нежный поцелуй, и симфония смерти заглохла, сменившись мелодией их персональной любви. Ласковой и такой сильной, что, казалось, ей под силу сменить обстоятельства.
Настя не имела понятия, как долго продлился этот поцелуй, как давно затих шум борьбы по ту сторону и что же приключилось с крестным в этой свистопляске смерти и кровавых амбиций. Едва не выругалась, когда дверь открылась. Влад среагировал молниеносно: выхватил пистолет, направив на вошедшего, и лишь после этого прервал поцелуй, напоследок коснувшись губами лба Насти. Невозмутимый бритоголовый “дворецкий”, который привез оружие, скользнул по обнимающейся парочке равнодушным взглядом.
— Корнеев, босс зовет. Одного.
— Хрена с два, шушваль.
Настя встала и решительно шагнула в дверной проем, намеренно грубо задев мужчину плечом. Увиденное не повергло ее в шок. Пусть редко, но с подобным ей приходилось сталкиваться и прежде.
Спикер развалился в кресле. Настя поспешно отвела глаза: выстрел в висок превратил правую часть его лица в кровавое месиво. Тяжелый запах крови и пороха повис в воздухе. Белоснежные лилии по центру стола окрасились красными брызгами, из простреленной вазы, чудом не разлетевшейся на осколки, вытекала вода, смешиваясь с кровью и омывая блестящие гильзы на глянцевом обсидиане стола. Кровавая капельная аэрография покрыла также стены и портьеры абстрактным рисунком.
Двадцать присутствующих. Четверо из них мертвы. Еще трое ранены, не факт, что выживут. Настя скользила взглядом справа налево, не узнавала практически никого — разорванная одежда, взлохмаченные волосы и кровь на коже, непонятно уже чья. В ушах предательски зашумело, и девушка вцепилась в пальцы Влада, который тихо подошел сзади и в буквальном смысле накрыл собой, защищая от этой вопиющей жестокости. Лидер во всем, до последнего слова и действия. Казалось, рухни небо, начнись извержение вулкана или что серьезнее, он бы не утратил самообладания. Сжимал ее руку и нежно гладил по голове, прогоняя тяжелые мысли.
— Влюбленные, извиняюсь за Варфоломеевский вечер.
Гуляев, подобно Коперфильду, материализовался из эркерной зоны. Уже привычная ко всему Настя непроизвольно моргнула, когда он, не замечая убитых, оглядел заляпанные кровью стены и недовольно цокнул языком.
— Законы стаи не вытеснить никакой дипломатией. А вот теперь можно цивилизованно поговорить о новых перспективах.
Настя открыла было рот, чтобы сказать ему в ответ что-то резкое, но Влад предупредительно сжал ее ладонь. Мерзкий металлический запах крови, казалось, въедался в каждую пору, пропитывал собой волосы, оседал на языке тошнотворным соленым послевкусием. А крестный отец как ни в чем не бывало раздвинул портьеры, открыл окно, впустив в комнату свежий морозный воздух. Выжившие в бойне зашевелились, поднимаясь на ноги. Никто не проронил ни слова, словно они только сейчас начали осознавать, что же произошло. Один из них — Настя узнала куратора рынка металла по кличке Пиночет — подошел к Спикеру и опустил ему веки, оставив кровавые отпечатки пальцев на коже. Она была так поглощена этим действием, в котором было гораздо больше смысла, чем в целой заупокойной речи, что даже не заметила, как тот коротко кивнул Владу и вытер руки о серый пиджак собственного костюма. И слишком поглощена собственным неприятием происходящего, чтобы понять: ни у кого присутствие Лидера не вызвало вопросов. Создавалось впечатление, что большинство его знало и прекрасно понимало, с какой целью он сегодня здесь.
