Глава 11
Настя отставила пустую чашку с кофе в сторону. Возможно, она бы давно уже уснула, если бы не это ненормальное азартное возбуждение и ощущение того, что она подобралась вплотную к тому, что не только поможет ей в реализации своих целей, упростит это до невозможности, но и позволит получить максимум удовольствия от вендетты.
Гость нервничал, но тщательно это скрывал. Девушка изучала его из-под опущенных ресниц. Военный. Майор в отставке Константин Никеев. Столько таких вот рыцарей чести и доблести, которые оказались по сути не нужны родному государству, махнули на все рукой и выбрали полигон криминальной среды? И кто виноват, что здесь их знания и умения плюс не отжившие свое связи оказались куда более востребованными? К тому же так неприлично высоко оплачивались. Синдикат знал цену подобным кадрам и слишком дорожил ими, чтобы пустить на пушечное мясо. Если ты не знал войны и всех тех нюансов, которые обычно тщательно замалчиваются, тебе не суметь учесть все. Каменные джунгли мегаполиса — передовая. Чтобы выжить и сохранить власть, ты должен мыслить как солдат удачи высокого класса.
— Наливайте себе еще кофе. Это Колумбия.
— Кофе неблагоприятно влияет на сердечно-сосудистую систему, — Никеев упорно, выражаясь сленгом внутренних органов, шел в несознанку. — И я искренне не понимаю, почему наш с вами разговор не мог подождать до утра, Анна… не знаю вашего отчества.
— Просто Аня. У нас неофициальная беседа. А по поводу вашего первого вопроса — я думаю, вы сами знаете на него ответ. У стен очень много ушей.
— Такого не было до вашего появления.
— Вы утрируете. Это было всегда, как и утечки информации. Но вы слишком умны, чтобы вызвать подозрение, не так ли? Костя, вы летаете слишком высоко, чтобы кто-то мог предположить вашу нелояльность. Под ударом обычно те, кто не имеет опыта выживания в экстремальных условиях. Михаил Колесниченко. Элина Валлиулина. И ряд других пешек, которые выполняют для вас роль живого щита.
Никеев иронично улыбнулся, а затем вновь затянул свою набившую оскомину за последний час арию:
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы напрасно принижаете свои умственные способности. Завтра будет новый день. Я всего лишь выполняю свою работу, за которую мне тоже очень хорошо платят. Настолько, что нормы морали и человечность обесцениваются с потрясающей легкостью. Вы же понимаете, что, если будете упорствовать, мы выпьем кофе, распрощаемся, а завтра мой отчет о ваших играх на два фронта будет лежать на столе у Шахновского. Я даже проявлю к вам уважение и оставлю Алексею копию, а оригинал уйдет к Антону Сергеевичу.
— У вас ничего нет на меня, кроме предположений, мой Ангел, — прозвучало без явного намека, но Настя удивленно приподняла брови, невольно испытав подобие уважения к сидящему напротив собеседнику. — Вы зря стали у меня на пути. Я не хакер-самоучка и тем более не бестолковая дамочка, которая умела варить кофе лучше вас, и этим ее достоинства ограничивались.
До этого момента вы играли против слабаков. В Камбодже у меня была миссия не допустить подрыва моста. Угадайте, кто этим занимался? Дети. Сопливые подростки, вооруженные, помимо детонаторов, алюминиевыми столовыми приборами и верой в то, что они стоят у истоков революции. Как вы понимаете, справиться с ними нам не составило труда.
Когда над головой свистят пули, нормы морали и человечность, как вы верно заметили, обесцениваются. Но это лирическое отступление. Словить звезду от победы над бестолковыми детишками настолько, чтобы пойти с голыми руками на их командиров, благоразумно оставшихся в укрытии? Я всегда прекрасно понимал, что подобные стремления надо разделять. Не совершайте ошибку, которую не совершил я.
— Видите, у нас прогресс. — Почему-то вдруг захотелось закурить, и Настя машинально поднесла к губам мундштук электронной сигареты. — Между нами практически доверие. И заметьте, я не делаю квадратные глаза и не повторяю ваше избитое “не понимаю, о чем вы”. Не спрашиваю, откуда вам известно об “Обители ангелов”. Смею предположить, вам предлагали там вакансию. Возможно вы, как военный профессионал, оказывали консультационные услуги, и вероятно, самому Спикеру при выборе очередного бойца невидимого фронта. Даже не прижимаю вас к стене с воплем “а что вам еще известно”. И при всем при этом я девушка. Но от ваших отпирательств уже сомневаюсь, что у меня нет орешков.
Константин иронично ухмыльнулся на ее последнюю реплику. Рассекреченный и практически загнанный в угол, он все равно чувствовал себя хозяином положения.
— Ну отчего же, раз у нас доверие. И я могу рассказать, что мне известно. Мне известно, что вы в начале лета пытались убить Алексея. Но Антон Сергеевич легко спустил вам это с рук. Знаю о вашей роли в непризнанной республике.
— Знаете, но какая жалость, что эти знания не играют вам на руку, верно? Спикеру вы меня не сдадите, потому как он все знал. Алексей? Ну да, будет удивлен. Со всеми его театральными примочками а-ля “И ты, Брут?”, а что дальше? Я работаю с ним, но не на него. Его обида и тот факт, что он перестанет поить меня коллекционным вином, меня как-то мало волнует. Максимум, что может мне доставить неприятности, — его обиженный уход в отказ от сотрудничества, но он не настолько глуп, чтобы тем самым рыть себе яму. Константин, нам с вами мериться размерами полового достоинства бессмысленно. И совсем не потому, что я женщина. При всей вашей осведомленности я в выигрыше, как ни крути.
— И вы предлагаете мне сделать чистосердечное признание. Я похож на того, кто сдается?
— Нет, вы похожи на очень умного человека, который бы так и не попался, если бы Спикер не привел меня. Вы даже не спросите, где прокололись? Вам не интересно?
— Я догадываюсь. Попытка рейдерского захвата самого крупного казино ветвью наркоторговли. Пожалуй, это единственный раз, когда мои расчеты сбились…
— И еще когда “Палас Рояль” — здание напротив — решил провести тест систем видеонаблюдения НD-режима. Вы не могли об этом знать. Как и о том, что записи сохранятся как демонстрационный экспонат возможностей техники. У меня есть эта запись. Ваши переговоры с нашими врагами и отданные бойцам приказы находиться в момент захвата не там, где им положено было быть.
От химического дыма запершило в горле, и Настя отложила сигарету в сторону, спокойно выдерживая прожигающий взгляд Никеева. В момент своего первого визита в “Обитель ангелов” от подобных взглядов инструкторов и руководящего состава ей хотелось исчезнуть, стать невидимой, скончаться на месте, но только не позволять им сканировать ее внутренний мир гамма-излучением с температурой напалма. Так было раньше. За девять лет у нее выработался иммунитет на подобные взгляды.
— Плюс запись нашего разговора — именно это ваша, осмелюсь предположить, доказательная база?
— Костя, мне это ни к чему, писать наш разговор. Он сугубо конфиденциален. Все просто. Вы мне рассказываете, как доброй подруге за чашкой кофе, на кого вы работаете и как мне с ними связаться. Взамен я просто отправляю свой отчет в корзину и не мешаю вам заниматься тем, чем вы успешно занимаетесь, работая на Шаха, уже два с половиной года. Работаете на вашего неуловимого Джо, и я вам в этом не препятствую.
