— Хочешь сказать, что мне следовало подставить левую щеку?
Настя непроизвольно провела кончиками пальцев по скуле. Боль уже не ощущалась, но у нее не было зеркала, чтобы понять, сошла гематома или же нет.
— Принцип “око за око” мне нравится больше, — в голосе Лидера сквозили скучающие нотки. — Интересный у тебя способ мстить, уничтожая моих людей.
— Прости нас, Леопольд, мы больше не будем! — съязвила Настя. — Это обычные потери. Расходный материал. И как много ты сам пустил в расход для достижения своих целей?
— Отчасти можем делить ответственность на двоих. Но что толку тереть очевидные вещи? Каждый засланный агент прекрасно понимал, чем рискует.
Он все-таки опустился в кресло. Настолько близко, что Настя ощутила терпкий аромат мужского парфюма. Сердце на миг зашлось в бешеной пляске, которую она так хотела списать на кофеин, но не сумела. Ее волновала его близость. Настолько, что слова терялись, а мысли путались.
— Влад, не переигрывай. Это в Голливуде супергерой читает нотации негодяю перед тем, как его прикончить. Ты специально заставил того Айболита меня откачать, чтобы получить ответы на вопросы, которые уже не раз слышал?
— А тебе самой, без сыворотки, нечего мне сказать?
— Нечего. Ты все знаешь.
— Я намерен узнать больше.
— И когда ты пустишь мне пулю в лоб?
— Я еще не решил.
— Ничего, если в число моих последних желаний не будет входить секс с тобой?
Влад улыбнулся и — Настя сперва не поверила своим глазам — поднес обе ладони к шее, словно защищал себя. Красноречивый жест вместе с почти ребяческой улыбкой — Насте понадобилось несколько секунд, чтобы понять его значение. А затем еще несколько, чтобы сумасшедшее напряжение последних дней отступило, прорвавшись сквозь севшие голосовые связки судорожным хохотом. Это действительно было настолько нелогично и из ряда вон, что она ничего не могла с собой поделать. Сжимала пальцами край одеяла и тряслась от смеха, который только усиливался, стоило ей поймать наигранно-испуганный взгляд Лидера и скосить глаза на закрывшие кадык ладони.
— Ну тебя! Перестань! — непонятно, что именно она просила его прекратить делать: так открыто, по-мальчишески улыбаться или зажимать шею руками.
Лидеру этого жеста показалось недостаточно. Настя села на постели, буквально согнувшись, когда Влад закатил глаза и захрипел, словно смерть братка от ее зубов в том ангаре действительно была поводом для веселья. Но стоило только поймать его взгляд, новый приступ смеха в буквальном смысле опрокидывал обратно на лопатки, рвал легкие и мышцы — еще слаба была после пневмонии.
Наверное, он сам уже устал носить маску отмороженного гангстера. Думать о том, что лед между ними тронулся, было несколько преждевременно, даже если все факты без исключения на это указывали.
Горничная замерла на пороге, с опаской поглядывая на Настю. Наверняка известие о ее ненормальном поведении уже разнеслось среди челяди этого дома, а истерический смех только подтверждал этот факт. И все равно она не могла успокоиться. То ли от перепуганного взгляда девчонки, то ли от моментального выражения глубокой серьезности на лице Лидера. Девушка осторожно подкатила тележку к кровати и едва ли не выскочила из комнаты после короткого кивка Влада.
— Ты жжешь… — Настя смахнула слезы смеха, который не желал утихать.
Влад же только повел плечами. Его губы сжались в плотную линию, но глаза продолжали улыбаться. Возможно, это был один из его психологических приемов, который сработал именно сейчас, или же просто Настя запретила себе любые иллюзии насчет их вероятного примирения. Не имело значения, что фактов для подобного было предостаточно.
Она знала правила. Когда идет самая настоящая война, игры в Гаагский трибунал неуместны — она уже осуждена и приговорена Владом. Когда он дал ей понять, что не выпустит отсюда живой, вовсе не пытался ее запугать. Мог сколько угодно колебаться насчет озвученного решения, но отменить? Как бы ни хотелось Насте в это верить, не получалось. Оттого не стала искать в его потеплевшем взгляде с веселыми озорными искорками моментального прощения. Поверить в это было равносильно полной капитуляции. Неосознанно она сделала выбор — жить настоящим пусть не днем, то хотя бы минутой. И если в ней есть место такому безудержному веселью, это скорее плюс. Серьезность утомляет.
— Все, успокаивайся. Подвигайся ближе, я тебя покормлю.
Влад поднял стальные крышки с блюд, положив их на нижний ярус тележки.
— Покормишь? С рук?
— Тебе опасно давать столовые приборы. Серьезно, Настя, хватит смеяться, надо поесть.
— Овсянка? — нет, сегодня явно день смеха. — Я тебе ее сейчас на голову переверну!
Она без труда визуализировала в воображении эту картину — жидкая субстанция стекает по идеально уложенным волосам Лидера прямо на его дорогой костюм.
— Позвать доктора, чтобы вколол тебе успокоительное?
— Боюсь, ему сейчас самому не помешает, — Настя покачала головой, смахивая слезы.
Влад зачерпнул ложкой овсянку и с видимым удовольствием сжевал, облизав губы. Жар чего-то восхитительного и почти забытого закрутил тугие узлы в ее солнечном сплетении, а взгляд помимо воли скользнул к его губам.
— Зря отказываешься. Кедровые орехи, цукаты и курага…
— Стейк хочу.
— Завтра утром будет, если будешь хорошей девочкой. Ну?
Настя откинула одеяло, стянула на груди полы халата и села, свесив ноги. Неизвестно, почему она сейчас потянулась губами к ложке, может, всему виной была острая судорога сладкого тока, прокатившаяся по позвоночнику и затихшая в пальцах ног сладкой, щемящей болью? В этом было что-то интимное, запретное, манящее, понятное только двоим. И дело было вовсе не в том, что он боялся ложки в ее руках. Лидер не испугался бы даже ножа — во-первых, был наготове, несмотря на это ребячество, а во-вторых, Настя бы наверняка промахнулась в своем не до конца нормализовавшемся состоянии. Он просто хотел, чтобы она поела с ложки с его рук. Шаткий мост доверия, который она взорвала еще на стадии проекта, а он готов был начать строить первым.
— Правда, вкусно?
— Нет. Отстрели башку шеф-повару.
— Мы умрем с голоду. Ты готовить не умеешь.
— Ой, да ладно. Ежевика есть в хозяйстве?
— Это был отвратный пирог. Накорми им Шаха при встрече. Ты же хочешь, чтобы он перед смертью мучился?
— Трудновыполнимо. — За этим диалогом, полным ребяческого флирта, Настя и не заметила, как Влад скормил ей половину тарелки. — Или ты решил меня отпустить?
Влад излишне резко отложил ложку в сторону и откинулся на спинку кресла. Очарование момента оказалось в тот же миг разрушено напрочь. Искры солнца в его янтарных глазах погасли, осыпавшись черным пеплом, отчего их оттенок стал глубоким, словно насыщенным темнотой.
