— Что с тобой происходит? Объясни мне, ты сдохла? Почему перестала стараться?
Настя только пожала плечами. Инструктор знал, что происходит. Знал, но, как и все, придерживался принципов невмешательства. Курсанты должны разобраться между собой сами. Точка. Если у тебя нет сил самой за себя постоять, как ты собираешься достичь высот?
— Принцесса, давай ты сама себе признаешься в том, что не тянешь. В этом нет ничего зазорного.
Настя уже знала достаточно про уклад жизни в «Обители ангелов». О том, что Хаммер два года как спит с Гюрзой и называет ее “своим лучшим проектом”. Лучшим, потому что тренирует ее дополнительно. Вооружил эту суку таким набором знаний и умений, что она практически неприкасаема. Что ж, Настя вынесла свой урок еще со школьных лет. Тогда она им не воспользовалась. Сейчас же не намеревалась пассивно ждать, пока ее затрахают до смерти и бессилия и отправят домой, окончательно поломанную и побежденную.
— Хаммер, я тяну. Я стреляю лучше всех в группе. Все, что мне нужно, — лишь немного сил для восстановления. И дополнительный курс.
При всей субординации инструктор не признавал пафосного “сэр”, заставлял называть себя по имени и, в общем-то, не был такой сволочью, каким его здесь считали. Вот и сейчас, порывшись в ящике стола, кинул ей упаковку M&M’s. Настя поймала их на лету.
— На, подкрепись, а то тебя половина по базе бегает. Захочешь пристрелить, промахнешься. Давай начистоту, принцесса. Какой дополнительный курс? Ты на основном сыплешься. Я не трачу время на бесперспективных курсантов.
— Я тебя еще удивлю. Просто научи меня тому, чему учишь тех, кто под твоим крылом. Я не прошу защищать меня от этих уродов или селить в отдельные апартаменты. Я прошу дать мне знания, которые помогут самой себя обезопасить.
— Ты знаешь, сколько таких просьб я выслушиваю каждый день? Какие деньги мне готовы платить и на какие жертвы идти? И что ты готова предложить мне взамен? Обещание, что перестанешь мазать с пяти метров?
Настя подняла глава. Просто поразительно, как она повзрослела и поумнела за последние дни, как научилась видеть и понимать то, что скрыто от посторонних глаз. Хаммер хотел ее. Хотел исключительно молодое тело с красивыми формами, без всякой романтики. С трудом держал похоть в узде, слишком гордый и уверенный в себе, для того, чтобы просто на правах главного трахать ее при закрытых дверях, не заморачиваясь по поводу согласия. Достаточно было ее взгляда. Нет, она знала, что не будет легко.
Мужчина пожал плечами:
— Я не пользуюсь местами общественного пользования, принцесса.
Это было слишком прямолинейно, и даже больно. Настя не выбирала такую жизнь. Но пуститься в оправдания или же просить его защиты открытым текстом значило расписаться в своей слабости.
— Начни меня обучать, и никто меня не тронет. Кроме тебя. Не надо вмешиваться, просто научи дать отпор.
Тогда он ей ничего не ответил. Но Настя была наполнена ожиданием, которое придавало силы. И в тот вечер съездила по роже Ласке, пытавшейся отобрать у нее пакетик с шоколадными таблетками. Странно, но Гюрза и Графиня не вмешались, даже когда Ласка попросила придержать Настю, чтобы двинуть ей в ответ.
А через три дня Хаммер отправил Настю к психологу. К той женщине, что проводила тесты в первый день в “белом доме” обители. Насте она ничем особо не помогла, но Хаммер после этой проверки наконец-то принял решение. А Настя это почувствовала и вновь ощутила себя полной сил. Опять всадила все пули в центр подвижной мишени и довольно улыбнулась Хаммеру.
— Ну, Принцесса, попробуем. Но если увижу слабость, полетишь обратно, обслуживать парней за сигареты. Уяснила?
В тот вечер Настя удовольствия не почувствовала. Хаммер тоже не счел нужным заботиться об этом. Она просто закусила губы, когда его широкие ладони срывали с нее униформу и грубо ставили в колено-локтевую, кусала их до крови, когда он в буквальном смысле слова разорвал ее до слабого кровотечения. Настя готова была закрыть глаза на его сдвиг по фазе касательно анального секса. Просто поняла, что этому варвару нравится чувствовать себя завоевателем и подыграла, балансируя на грани женской покорной уязвимости и сдерживаемой внутренней силы. Сжимала край одеяла до боли в фалангах. Сейчас любая боль была ее спасением. Она хотела стать лучшей. Сильной и непобедимой. К черту честолюбивые методы. Жизнь — сплошная проституция. Ты можешь с этим не согласиться, но тогда эта бесчувственная машина переедет тебя в два счета.
В ту же ночь ее блок слетел. Он просто стал не нужен. Настя проплакала несколько часов в пустой душевой на холодном полу, повторяя себе, что не зря все это терпит, что это недостаточно высокая цена за право однажды расправиться с Шахновским.
Больше она не проронила ни слезинки, не считая рефлекторных от ветра, пыли, зевоты или исполнения “глубокой глотки” своему инструктору. Прошлое умерло для нее. Единственное, что осталось, — жажда мести и цель, к которой она готова была ползти, сбивая в кровь колени. Она знала, что выстоит. Ни у кого из лучших проектов Хаммера не было такой твердой цели, какая была у нее….
Глава 21
Сейчас Настя вспоминала прошлое без каких-либо душевных страданий. Ни отвращения, ни сожаления, ни царапающих сознание острых игл. В тот момент, прижимаясь к широкой груди Влада, переплетая его пальцы со своими, вбирая каждой клеточкой оголенных нервов тепло его тела, оно только улыбалась. Что значили несколько лет ада по сравнению с тем счастьем, что сейчас затопило их своим неистовым приливом? Никогда больше болезненным воспоминаниям не отравить ее душу и не погасить счастливую улыбку, от которой сводило скулы. Все осталось в прошлой реальности: ее чудесное спасение из лап Шаха, потеря близкой подруги, изматывающие тренировки, насилие, боль и хождение по краю пропасти между жизнью и смертью. Хотя не стоило кривить душой: последнее обстоятельство как раз не исчезло, а осталось при ней.
Она играла в свою игру на чужом поле боя. Живучая как кошка и отчаянная, как стадо чертей. Ангелы неуязвимы, а у кошек девять жизней. Но рано или поздно и этот лимит будет исчерпан.
Ей сейчас не хотелось об этом думать. Воссоединившись со своим любимым мужчиной и разрушив шаткие границы условностей, она ощущала себя практически бессмертной. Всего лишь женщиной, которая, сколько себе это ни повторяй и ни пытайся сломать закон природы, устала быть сильной. Она нуждалась в крепком мужском плече и каменной стене так же, как и остальные. Сколько этого ни отрицай, ничего не изменится. Даже если ты прокачала себя до бессмертного воина и можешь убивать одним взглядом, ты однажды просто замерзнешь без тепла и рассыплешься без поддержки родных рук.
Им было до боли жалко тратить время на разговоры. Минуты счастья и так убегали, словно песок сквозь пальцы, осыпались золотыми искрами страстных, жадных поцелуев, неистовых ласк, крышесносных взрывов их собственной вселенной с рождением новых, незнакомых прежде, ярких и неуязвимых звезд.
