Но, вопреки ожиданиям, один из стражников вынул из сумки зелье восстановления здоровья.
– Мы – алхимики, – произнёс он. – Дерин Свейл прислал нас.
Наши путешественники посторонились, освободив проход, и один из алхимиков склонился над Абелем и капнул несколько капель микстуры ему на губы. Спазмы сотрясли его тело. Глаза Абеля вращались под сомкнутыми веками, и в конце концов он открыл их.
– Не так быстро, не так быстро, – пробормотал алхимик, дав ему выпить оставшуюся во флаконе жидкость.
Кровь тут же высохла на бедре таранкойца, но Фрижель заметил, что он всё ещё морщился от боли. Рана начала затягиваться. Через несколько минут Абель уже смог встать на ноги и сделать несколько шагов. Он, конечно, прихрамывал, но Фрижель тем не менее был поражен мгновенным действием микстур алхимиков Дерина Свейла.
Абель обнял друга за шею.
– Ну и как я выглядел? – спросил он, подми- гивая.
– Более чем впечатляюще, – серьёзно ответил Фрижель.
И в ответ на его слова широкая улыбка осветила лицо Абеля.
– А ты не врёшь? – спросил он.
– Зачем мне врать? Я разгадал твой план. А твоё новое оружие? Ты уже дал ему имя?
Взгляд таранкойца терялся в пустоте.
– Да, – произнёс он. – Я подумал, а не назвать ли мне его Гигантом?
Фрижель улыбнулся. Это название как нельзя лучше подходило этому оружию. Он обнял своего друга за плечи. Как хорошо, что Абель остался в живых. Фрижель так боялся его потерять!
Два солдата бежали к ним. Маг застыл на месте. Его охватил страх, что солдаты пришли за ними и что через мгновение они окажутся в тюрьме. Абель проиграл дуэль, а у Дерина вместо сердца был обсидиановый куб. Но солдаты остановились в двух блоках от них и поклонились.
– Дерин Свейл ожидает вас в большом зале дворца, – сказал один из них.
И они быстро удалились.
Облегчение тут же уступило место безысходности. Фрижелю были хорошо известны последствия проигрыша Абеля: Талес останется в тюрьме, и сарматы должны будут отправиться на поиски нового пристанища. Он повернулся к Эрнальду. Старик окинул его грустным взглядом.
– Пойдём, – сказал он внуку. – Абель хорошо дрался, но теперь пора выяснить, какой сюрприз приготовил нам Дерин.
Чем ближе они подходили к дверям дворца, тем тревожнее становилось у Фрижеля на душе. И напрасно он ещё и ещё раз прокручивал в голове легенду, рассказанную Химой, мрачные мысли метались в мозгу, как чёрные птицы, несущие плохие вести.
– Прости меня, – прошептал Абель. – Эрнальд был прав. А что касается меня, то я был ослеплён горечью обиды, и желание поквитаться взяло верх.
Фрижель не нашёлся что ответить. Он хотел улыбнуться, но на его лице отобразились лишь замешательство и грусть.
Дерин Свейл сидел в большом зале в кресле из панциря Дракона Эндера. Стол убрали, и комната стала похожа на тренировочный зал. Фрижель, Абель, Эрнальд и Хима выстроились в ряд перед героем Эйкана. Фрижель волновался. Он надеялся, что всё произойдёт быстро. Ему не терпелось как можно скорее уйти.
Отец Абеля встал и подошёл к сыну.
– Ведь мы заключили сделку, – сказал он.
Абель опустил голову: ему было стыдно.
– Посмотри на меня, – сказал Дерин, взял его за подбородок и приподнял его голову. – Твоя храбрость… Она меня удивила.
Ошеломлённый, Абель во все глаза смотрел на отца.
– Ты одержал победу над моей армией в Дельте спрутов, задействовав метателей толуоловых шашек. Но ты ведь знаешь, что я не испытываю восторга перед подвигами подобного рода. Но ты меня удивил тогда, удивил и сегодня. А твоя подруга Хима вчера спасла мне жизнь.
Дерин отстранился от сына и сделал несколько шагов в сторону, держа руки за спиной.
– То, что ты сказал мне на ринге, обидело меня. Но, по сути, наверное, ты прав.
Фрижель нахмурился. Он не понимал, о чём идёт речь.
– Я пересмотрел свои условия, – продолжил Дерин Свейл. – Я соглашаюсь на перемирие и согласен освободить Талес. Но, если сарматы отправятся на фронт, мы тоже пойдём на войну.
Абель с грустью склонил голову.
– Так мы опять встретимся лицом к лицу, и в этот раз на поле битвы? – спросил он отца.
– Но ты ведь этого и хотел, разве я не прав? – ответил тот. – Ты проявил себя храбрым человеком, теперь настала моя очередь.
Абель смотрел на него, не веря своим глазам. Он хотел возразить, что у него никогда и в мыслях не было требовать от отца, чтобы тот демонстрировал перед ним свою отвагу и смелость. И если он поставил Дерина перед выбором, то только потому, что ему бы хотелось, чтобы он вёл себя как отец. Но Дерин уже повернулся к нему спиной, решив, судя по всему, как можно скорее закончить этот разговор.
– Мои люди приведут вам пленницу к основанию главной лестницы, – сказал он. – И чтобы через два часа здесь и духу вашего не было. Прощай.
Он хлопнул в ладоши, и два солдата мгновенно исчезли в коридоре. Потом с видом бесконечно уставшего человека он вышел из зала. Абель хотел было остановить отца, но не нашёл в себе сил.
Фрижель подошёл к другу. Он хотел сказать, как восхищается им, что Абель так много сделал для них всех. Он не только добился освобождения Талес и перемирия между сарматами и таранкойцами, но он также осмелился высказать в лицо отцу свои обиды и недовольства. Но Фрижель не находил нужных слов: победы всегда оставляют в душе горький привкус, чем-то напоминая поражения.
Фрижель обнял друга.
– Я горжусь тобой, – произнёс он.
Абель сжал губы, на лице застыла грустная улыбка. Они вместе вышли из дворца, в котором Абель провёл детство.
Глава 18
Как и было обещано, Талес ждала их у основания лестницы. Когда Хима подошла к ней, её вакиза преклонила перед ней колени.
– Спасибо, найяти, – сказала она.
Но огромная воительница повернулась к таранкойцу.
– Не меня надо благодарить, вакиза, а Абеля, – ответила она. – Это он бился как лев за твоё освобождение.
Талес посмотрела на молодого человека огромными зелёным глазами. Потом она подошла к нему и протянула руку. Абель пожал её руку.
– Когда я впервые тебя увидела, твоя смуглая кожа внушала мне недоверие, – сказала она. – Но вот уже второй раз ты спасаешь мой народ от произвола своего отца. Я никогда этого не забуду.
В ответ растроганный до глубины души Абель только лишь склонил голову, не произнеся ни слова. Затем Талес поздоровалась с Эрнальдом и Фрижелем. Фрижель был безмерно счастлив вновь встретиться с сарматской воительницей, но проявил сдержанность: у воительниц Дельты спрутов было не в чести проявлять чувства на людях.
