– Почему хаоса?
– А чего же еще? – странно покосился на меня Марьон. – Было бы глупо не взять богиню хаоса и смерти! На имени богини Таары можно сделать целое состояние! Собственно, в ее образ тебе и придется сегодня вжиться. Я изучил все легенды и все книги о богах! Я знаю, как из темной иномирянки сделать идеальную темную богиню!
Переодеться в костюм древней исчезнувшей богини смерти и показаться так всему городу на плакатах?
Кейман меня убьет.
– Деллин? С тобой все нормально? Может, тебе принести водички?..
– Не надо, – вздохнула я. – Водичка мне не поможет. Судьба моя предрешена. Так что нужно делать?
– На каждое платье мне понадобится полтора часа. Сейчас Марьяна тебя подготовит – и сразу начнем! Я должен отпустить тебя к ужину в школе, так что не будем терять ни минуты.
Он набрал в грудь воздуха и закричал:
– Марьяна! Мы готовы! Займись моделью!
Где-то в противоположном конце зала открылась незаметная дверка, и из нее выпорхнула худая и бледная девушка в темно-коричневом сарафане и белой рубашке с вышитыми птичками.
– Это моя сестра, Марьяна. Марьяна, это Деллин Шторм, наш образ Таары. Сделаешь из нее красотку? А я пока поставлю мольберты.
Марьяна приветливо мне улыбнулась.
– Ну? С чего хочешь начать?
Следующие часы моей жизни были одновременно самыми странными и самыми захватывающими. Какая девушка не любит красивые наряды? А если эта девушка ничего дороже пайеток и полиэстера не носила? Я чувствовала себя голливудской звездой, если бы в Голливуде была магия.
Марьяна привела меня в гримерку, выставила на полочке перед зеркалом кучу бутыльков и задумчиво пожевала губу, рассматривая мои волосы и лицо.
– Так, хорошо!
Ни кистей, ни помад, ни утомительной процедуры макияжа. Марьяна работала с магией и красотой. Она ловко снимала со своего браслета светлые бусины, и я преображалась. Волосы чуть потемнели («Не волнуйся, все придет в норму после первой помывки!») и лежали тяжелыми кудрями, отливающими странным металлическим блеском. Глаза благодаря темному макияжу стали огромными и какими-то колдовскими. Губы, наоборот, немного приглушили, чтобы образ не смотрелся пошло.
В зеркале отражалась не я. Вернее, у этой девушки было мое лицо, на ней была моя одежда – но и только. Я словно стала взрослее. Даже взгляд изменился. Возможно, мне почудилось, или это тоже было частью магии, но в нем появились какая-то надменность и легкая усмешка.
Затем мы пошли надевать первое платье, и, конечно, я выбрала самое пышное.
Пока Марьяна застегивала его сзади, я невесомо провела руками по переливчатой вышивке. На черной ткани крошечные бусинки сплетались в замысловатый узор, поблескивающий в дневном свете. Я даже не могла описать цвет. Слово «черное» было слишком простым для глубокого темного перламутра.
А еще платье оказалось очень тяжелым. Плотная ткань весила, казалось, целую тонну! Я не сразу поняла, как вообще в этой конструкции ходить.
Ничего лишнего, вроде кружева или блестящих цепочек, на платье не было. Только легкая струящаяся накидка, которая застегивалась на шее. Если смотреть спереди – то она выглядела как ожерелье, а сзади спускалась шлейфом.
Несмотря на то что платье было роскошным, дорогущим и прямо-таки фэнтезийным, я бы не хотела в нем куда-нибудь отправиться. В таком ни повернуться, ни присесть, а как в туалет сходить? Еще и снять без посторонней помощи вряд ли получится.
А вот два других платья мне понравились. Словно созданные для меня, они идеально сидели. Одно облегало фигуру – честное слово, я даже не знала, что она у меня есть! А другое смотрелось не так пышно, как первое, но зато за счет жесткого корсажа и декора на плечах, напоминающего крылья диковинной птицы, показалось мне идеальным.
Серьезно. Я влюбилась в него с первого взгляда, как увидела на себе в зеркале. Даже побоялась спрашивать у Марьона, сколько такое стоит.
Под каждое платье полагалась своя прическа. И чем сложнее был наряд, тем проще мне укладывали волосы. Для первого образа я позировала с крупными локонами. Для второго, облегающего, с высоким пучком. Для предмета моего вожделения Марьяна сделала сложную прическу из двух кос.
Особенно меня восхитил процесс позирования. Я вставала на вращающуюся платформу, вокруг которой Марьон установил мольберты. И сразу пять карандашей взмыли в воздух по мановению его руки. Раздался шустрый скрежет: карандашики сами зарисовывали меня со всех ракурсов.
– Ты можешь шевелиться, только постарайся не слишком менять позы. Это их сбивает.
Я в это время размышляла о том, не получится ли у меня так писать лекции. Пожалуй, такая магия спасет от головной боли в конце учебного дня.
– Этому можно научиться? – спросила я.
Марьон пожал плечами:
– Наверное. Но такой метод требует огромного количества магии. Леди Найтингрин оплачивает наши крупицы, без ее помощи я бы так и остался художником в цирке. Рисовал бы афиши и рекламные листовки. Так, повернись чуть-чуть, ага, вот так.
– Сколько стоит такое платье? – не выдержала я, в очередной раз любуясь запавшим в душу нарядом.
– О, по цене сравнимо с небольшим домиком в неплохом районе. Первый год после выхода новой коллекции платья существуют в единственном экземпляре. Поэтому каждая владелица уверена, что она – особенная. А уже потом цена снижается, и коллекция продается в домах и салонах леди Найтингрин.
Понятно: о том, чтобы подобрать платье на Бал Огня, и речи быть не может, я столько не заработаю, даже если буду позировать голой и из-под полы продавать картинки в школе. Значит, придется пройтись по магазинам и подобрать какой-нибудь наряд.
– Ну все, перерыв, – спустя три платья выдохнул Марьон. – Часик на обед и чтобы перевести дух. Можешь встретиться с друзьями. Обязательно поешь. Только, Деллин, я прошу, не смывай косметику и не переделывай прическу, иначе мы снова потратим на них кучу времени.
Я как-то засомневалась выходить, но отказываться было поздно. С удивлением увидела в холле Аннабет и Эйгена.
– Вы здесь? Я думала, вы пойдете гулять.
– Мы уже сходили, – ответил парень. – Аннабет забрала свои вакансии, потом мы прошлись по площади, а теперь вот решили тебя подождать, прежде чем сходить пообедать. Я чуть не сдох от голода, думал, тебя не отпустят. Девчонки, пожалуйста, идемте поедим, а?
Последнюю фразу он почти простонал, и я фыркнула.
– Вот это да-а-а! – Аннабет рассматривала меня так, словно видела впервые. – Ты и домой так пойдешь? Тебе нельзя умываться перед ужином!
– Ты нашла работу? – спросила я, чтобы сменить тему, обсуждение моей внешности всегда вызывало неловкость.
– Так… – уклончиво ответила Аннабет. – Кое-что.
