Шон, который благодаря близости Сэм почувствовал удар в полную силу, пошатнулся, но остался на ногах.
– Sguir! – посоветовал он Пейтону остановиться и потер подбородок. – Если Сэм просит меня об этом, это мое дело, да? Для тебя после года без проклятия, может быть, ничего особенного в том, чтобы чувствовать счастье, bràthair, но я вчера чуть не сошел с ума. И тот брат, которым ты был, которого я только что привел сюда, тоже заслужил почувствовать это! – Он успокаивающе положил руку на плечо Пейтона. – Это будет последняя возможность в течение столь долгого времени – неужели ты хочешь лишить себя этого?
– Ты идиот, Шон! Как ты думаешь, каково мне будет встретиться с Сэм? Я буду страдать от невыносимой боли!
Шон тяжело рассмеялся:
– Ты говоришь о себе. Ты прекрасно знаешь, что мы бы отдали, лишь бы почувствовать боль. – Теперь он тоже повысил голос, и глаза его зло сверкнули: – Все, брат. Я бы все отдал за это! И ты тоже!
Пейтон провел рукой по волосам и покачал головой. Слишком хорошо он помнил, что мучения рядом с Сэм действовали на него как наркотик. Снова и снова он следовал за ней, опьяненный мукой. Шон был прав. Он отдал бы все тогда, чтобы только еще раз почувствовать жар в своей крови, жжение на своей коже.
Он отступил назад и шумно выдохнул.
– Черт побери, Шон! – воскликнул он в отчаянии. – Что же мне делать? Я знаю, каким человеком я был тогда – и как проклятие изменило меня. Что, если Сэм предпочтет мне того Пейтона, которым я был?
Шон положил руку ему на плечо, вывел его из холла во двор и улыбнулся:
– Ты ведь любишь ее – а значит, доверяешь ей.
Шон протянул ему поводья, в последний раз по-братски хлопнул его по плечу и направился в сторону кухни. Пейтон знал, что брат сейчас исполнит ее желание, и, возможно, действительно было лучше установить дистанцию между собой и своим прошлым «я». Он запрыгнул в седло и помчался через ворота замка.
– A Dhia, mo cobhair! – попросил он божьей помощи. Он чувствовал себя таким беспомощным, когда отдавался своим новым воспоминаниям.
Глава 30
Замок Буррак, 1741
Это был теплый вечер, но я дрожала. Здесь, наверху, на крыше жилой башни, которая, обрамленная высокими зубцами, образовала самую высокую точку замка, гулял сквозняк. Но я замерзла не поэтому.
– Это мое любимое место в этом замке. Здесь я могу подумать, побыть один. Здесь не так много людей.
– Ты поэтому привел меня сюда? Чтобы побыть со мной наедине?
Пейтон смущенно усмехнулся, словно я поймала за руку в банке с конфетами.
– И это тоже, – признался он и подошел ближе.
Я моргнула, смахнув воспоминания, и вытерла ладони о платье. Они были влажными от волнения, и мне приходилось постоянно глотать, хотя во рту было совершенно сухо.
Я думала, что прощение Пейтона освободило меня от моей вины, но теперь приближающаяся встреча с Пейтоном, который ничего не знал о прощении и должен был каждый день переживать кошмар проклятия, снова пробудила мое чувство вины.
Но для сомнений было уже поздно. Я услышала шаги на ступеньках и задержала дыхание.
Как в замедленной съемке, я видела, как он поднимается через узкий люк. Увидела его искаженное болью лицо, глаза, губы и шрам в форме полумесяца на подбородке. Ветер гулял у него по волосам, показывая мне дикого горца, которого я так любила. А потом он выпрямился, убрал с лица длинные пряди – и заметил меня.
Вместе с его недоверчивым морганием и тяжелым дыханием время снова обрело свою нормальную скорость.
Он страдал, это было очевидно. Я шагнула к нему, но он, защищаясь, вскинул руки вверх.
– Seas! – крикнул он и отступил на шаг. – Стой, где стоишь! – Он опирался на зубцы и хватал ртом воздух. Взглядом он поймал меня и ошеломленно покачал головой.
– Пейтон, – прошептала я, опасаясь, что даже мои слова могут причинить ему боль. Я тихо выругалась, потому что в своей беспечности причиняла ему еще большую боль.
– Сэм… подожди, я… – Он вдохнул несколько раз, прежде чем схватиться за грудь. – …Ifrinn!
– Пейтон, я… прошу прощения. Я не подумала об этом и…
– Пожалуйста, Сэм. – Он сжал руки в кулаки, и его дыхание стало сдавленным. – Дай мне минуту. – Он вымученно улыбнулся: – Сейчас я либо умру, либо выживу – пока не совсем ясно…
Я рассмеялась. Радость от того, что он шутит, несмотря на его боль, была так велика, что она вырвалась из меня. Я рассмеялась до слез и, как и во время нашей первой встречи у памятника Гленфиннан, позволила себе прислониться спиной к камням и сесть на землю.
– Я люблю тебя, Пейтон Маклин, – как ты можешь думать только о смерти?
Он сел напротив меня на другом конце башни и криво усмехнулся, словно мучения не могли причинить ему никакого вреда.
– Что ты делаешь здесь, lassie? Помимо того, что переворачиваешь мою проклятую жизнь с ног на голову?
Его голос и каждое его слово, как всегда, коснулись моего самого сокровенного.
– Последнее, чего я хочу, – это испортить твою жизнь. Но, думаю, я тебе еще кое-что должна. Объяснение. Уйти от тебя, Пейтон, – в тот день, год назад, – было необходимо, чтобы спасти тебя. Но было еще столько всего, что я должна была сказать. Я вернулась, чтобы… – Это было так трудно. Мы были близки, но тем не менее нас разделяли метры, которые мне хотелось бы преодолеть. Только его мучения удерживали меня от того, чтобы схватить его за руку. – …чтобы… – Черт, я просто не могла найти слов. – Ах, Пейтон, я вернулась, потому что надеялась найти способ разрушить проклятие. Твои страдания, твои сомнения в моей любви к тебе и моя собственная вина в том, что тебе и твоей семье пришлось пережить… это разрушает меня. – Я вытерла слезы со щеки и посмотрела на него: – И что еще хуже, это разрушило нас.
Я уткнулась лицом в руки и заплакала. Я плакала о любви Пейтона, за которую, должно быть, было гораздо труднее простить себя, потому что проклятие будет угнетать его еще двести шестьдесят девять лет.
Пейтон протянул ко мне руку, выругался и опустил ее.
– Я клянусь тебе в одном, Сэм: ничто не может разрушить нас, mo luaidh. Ничто. И слова – неважно какие – не помогли бы мне принять свою судьбу. Ты мне ничего не должна. Совсем наоборот. – Он опустил взгляд. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, Сэм. Я… – Пейтон горько улыбнулся мне. – Я был слаб, – извиняющимся тоном признался он. – Я забыл клятву, которую дал тебе, и при этом каждый день своей жизни надеюсь стать человеком, достойным твоей любви. Скажи мне, Сэм… это было правильно, отпустить тебя? Я имею в виду… с кровью Ваноры…
Я кивнула:
– Ты выжил. Проклятие Натайры разрушено.
