Я время от времени навещаю Кассиэля, который на удивление спокойно спит. Мы со Стар по очереди приносим ему воду, но потом Феникс настаивает на том, что Стар пора спать. Уже далеко за полночь. Я так объелась супом, как уже давно не объедалась. Кроме того, Феникс еще принес бутылку вина. Я, конечно, знаю, чего он пытается добиться такими подарками, но у меня нет сил от них отказываться. Сейчас мне приятно и тепло, а в моей голове будто сахарная вата. Я хорошо помню эти сладкие штуки. Раньше сладкую вату продавали в киосках по всему городу. На что я была готова ради кусочка шоколада? Но не буду просить об этом Феникса, даже когда я навеселе. Наверняка для него это раз плюнуть. У него отличные связи с контрабандистами.
– Нам всем пора спать, – выразительно смотрю я на Феникса.
– Я лягу на диване в гостиной, – говорит он, и его интонация подсказывает мне, что не имеет никакого смысла с ним спорить. Он никуда не уйдет. Не сегодня. Я немного качаюсь, когда встаю, и Алессио тихо надо мной смеется.
– Смейтесь-смейтесь, – ворчу я, касаясь Тициана, уснувшего на кухонной скамье.
Он с закрытыми глазами направляется в свою комнату.
Глава VII
«Это был странный вечер», – думаю я, свернувшись калачиком на диване в своей комнате. Раньше это был мой читальный угол. Я укрываюсь шерстяным покрывалом. Мы пережили теракт и спасли жизнь ангелу. Потом мы поели суп и выпили вина, болтали и смеялись. Это напомнило мне о прошлых временах, когда к нашим родителям приходили в гости их друзья. Я всегда оставляла дверь приоткрытой, чтобы подслушивать их разговоры, и засыпала под шум тихих голосов. Сейчас все так же. Феникс и Алессио еще о чем-то разговаривают, и я засыпаю под это бормотание. Мне кажется, будто кто-то повернул время вспять. Я чувствую себя в безопасности, хотя на моей кровати лежит ангел.
Мне жарко, во рту пересохло, губы потрескались, а глаза жжет от боли. Я моргаю, но яркий свет так сильно слепит, что я не в состоянии открыть глаза. Пытаюсь прикрыть веки ладонями, но не могу почувствовать ни левой, ни правой руки. Спина прижата к холодному камню. Я плачу и плачу, пока не схожу с ума. Руки связаны за спиной. Я паникую и открываю глаза, несмотря на яркий свет. Мое сердце сжимается, когда я вижу, что происходит на моих глазах. Ангелы безжалостно вонзают друг в друга свои мечи. Воздух содрогается от их криков и рычания. Сверкающий солнечный свет заставляет воздух мерцать над белым песком пустыни. Но песок уже не белый. Он становится красным от крови ангелов. Я слышу рядом чей-то вопль и поворачиваю голову. Теперь мне становится ясно, что я привязана к колонне. На мне белое платье, как и на женщине рядом со мной. Ее руки тоже привязаны к колонне. По ее лицу текут слезы. Я пытаюсь понять, куда она смотрит, и замечаю маленького мальчика, бродящего между ангелами. Он мастерски уворачивается от ударов сражающихся. Он смеется, его светлые локоны подпрыгивают в воздухе, когда он бежит в нашу сторону.
– Нет, Самуэль! – рычит женщина рядом со мной. – Нет!
Второе «нет» замолкает в тот момент, когда стрела ангела пронзает спину мальчика. Он теряет равновесие и опускается на колени. Ребенок тянет руки к матери, а затем его хрупкое тело падает на песок, и он умирает.
* * *
Я подскакиваю с кровати, задыхаясь. В комнате темно, и только свеча слабо освещает пространство. Я уже не слышу разговоров Алессио и Феникса. Мое дыхание все еще неровное, и я смахиваю пот со лба. Что за странный сон? Что это был за бой? Моя футболка насквозь промокла. Я тихо встаю с дивана, чтобы переодеться.
– Мун? – раздается голос позади меня, и я вздрагиваю. – Я умру?
С рукой на своем громко бьющемся сердце я подхожу к кровати. Глаза Кассиэля лихорадочно блестят. Я неуверенно касаюсь его горячей щеки рукой и решаю сказать ему правду:
– Я не знаю.
– Надо было остаться на небе, – с трудом выговаривает он. – Вот как приходится расплачиваться за свою ошибку.
Я сажусь на край кровати.
– Наверное, действительно лучше было бы остаться, – говорю я. – Но я сделаю все, что смогу, чтобы ты вернулся на небо. – Не знаю, почему я вообще даю ему такие обещания. Меня не должно это волновать.
Он пытается нащупать мою руку.
– Стоит ли мне бояться смерти? – спрашивает он, колеблясь, будто не знает, что я не отвечу на его вопрос.
– А разве не все боятся смерти?
– На небесах мы не знаем ни страха, ни смерти. Там мы бессмертны, – говорит он мне. – Я не знал, как ужасно это чувствовать. Будто я тону в бесконечной пустоте.
Я сжимаю его пальцы. Раньше я ненавидела всех ангелов за то, что они сделали с нами, а сейчас передо мной Кассиэль, и он боится смерти.
– Многие люди считают, что смерть – всего лишь переход в другой мир. – Не знаю, успокоит ли такая мысль ангела.
Его губы изгибаются в улыбке:
– А ты что думаешь по этому поводу?
Я пожимаю плечами:
– Я бы с радостью в это поверила, но не могу. Что это за мир вообще?
– Спокойный мир, – нерешительно предполагает он. – Мир, в котором нет войны.
– Значит, там не должно быть ни ангелов, ни людей, – продолжаю я, и мы тихо смеемся.
– Утопичная мысль, не правда ли? – Его голос смиренен, будто у Кассиэля достаточно опыта в этом вопросе и он устал от всего этого так же, как и я.
– Весьма. Но тем не менее прекрасная.
Его большой палец поглаживает тыльную сторону моей ладони. Я хочу отдернуть руку, но он крепко держит меня.
– Ты останешься со мной? – Я совсем перестаю его понимать. – Пожалуйста.
Я сижу с ним рядом, пока не убеждаюсь, что ангел заснул. Затем возвращаюсь на диван, надеясь, что больше не увижу тех странных снов.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, солнце уже светит в мое окно. Мне нужна пара секунд, чтобы вспомнить, почему я лежу на диване, а не в своей кровати. Я оглядываюсь и вскакиваю, когда замечаю, что Феникс наклоняется над Кассиэлем. Без задней мысли я отталкиваю его подальше. В меня брызгает вода, и стакан разбивается о деревянный пол.
– Ты с ума сошла? – рычит Феникс. – Я принес ему воды!
Я закрываю глаза:
– Почему ты это делаешь?
Он подходит ко мне совсем близко:
– Потому что я не такое чудовище, как ты думаешь, и не хотел тебя будить. – Он гневно разворачивается и выходит из комнаты. Вскоре после этого я слышу, как хлопает дверь.
Я поднимаю осколки, лежащие на полу, и подхожу к кровати. Кассиэль щурится.
– Воды, – с трудом выговаривает он. На его лбу лежит влажное полотенце, а его щеки пылают. Я тяжело сглатываю, чувствуя свою вину. Пока я спала, Феникс позаботился об ангеле. Правда, явно не из благородства, как мне кажется. Он преследует какую-то цель, которая вскоре мне откроется.
