Я качаю головой. Ни в коем случае не допущу того, чтобы они с Семьясой вели меня по темным улицам. Лучше пойду одна. Они наверняка хотят увести меня, похитить и запереть.
– Я сама найду дорогу домой, но спасибо за предложение.
– Это не то предложение, от которого ты можешь отказаться, – холодно отвечает Люцифер. – Сэм, ты можешь продолжить дозор?
– Конечно. – Семьяса улыбается мне еще раз, странно шевеля бровями, а затем снова поднимается в небо и машет нам на прощание.
– Удачи вам.
Люцифер презрительно фыркает, а я пытаюсь собраться мыслями и сопротивляюсь желанию убежать прочь. Я убираю нож за пояс, так как в нем нет никакого смысла, и убираю руки в карманы. Люцифер идет рядом со мной, я шагаю дальше. Он действительно собирается провожать меня до библиотеки? Это же просто смешно. Ну а вдруг? Вдруг он захочет зайти в мою квартиру?
Он наверняка считает, что я прячу Кассиэля у себя. Пот стекает вниз по моей спине.
– Ты такая молчаливая, Мун. Тебе нечего мне сказать?
Я пытаюсь взять себя в руки.
– А я должна что-то сказать? – пищу я, не в состоянии скрыть свой страх. Я издаю тихий стон. Мне нужно собраться. Но он ведь зло во плоти. Мой отец всю жизнь говорил мне о том, что его нужно остерегаться. Правда, он совсем не такой, каким отец его описывал.
Люцифер останавливается и смотрит на меня. В моей голове пусто. Он знает об этом. Он знает о Кассиэле. Мне нужно сделать реверанс, пасть ему в ноги и просить о том, чтобы он сжалился над моими братом и сестрой. Пусть накажет меня, а не Стар и Тициана. Не Алессио и даже не Феникса.
– Ты назвала ангела «пернатым другом». Было очень глупо с твоей стороны, – прерывает он мысли, проносящиеся у меня в голове.
Я моргаю:
– Что, прости?
– Ты меня поняла. Было бы умнее не попадаться нам на глаза. Но теперь тебе будет трудно этого добиться. – Его взгляд пробегает по моему лицу, а затем по фигуре. Он набрасывает на меня капюшон, который свалился с головы, и застегивает верхнюю кнопку моего пальто. Я стою, словно парализованная, и совсем не понимаю, что происходит в этом мире. Если истории с рынка были правдой, он должен был сорвать с меня одежду. Вместо этого он меня одевает.
– Я не могу постоянно быть рядом и отвлекать внимание моих братьев от тебя, когда ты не можешь держать язык за зубами. – Он поворачивается и идет вперед. Я в растерянности следую за ним. Люцифер ведет себя очень странно.
Остаток нашего пути он не говорит ни слова, как и я. Мы быстро идем по покинутым темным переулкам, переходим площадь Сан-Марко, – там сделали проход между руинами башни, – и Люцифер провожает меня к самому входу в библиотеку. Я шепчу «спасибо» и открываю дверь. Не удостоив меня взглядом, он все же ждет, пока дверь за мной закроется. Я прислоняюсь к ней с обратной стороны, тяжело дыша. Я вернулась в безопасность и принесла пенициллин для Кассиэля.
* * *
Я бегу вверх по лестнице и стучусь в дверь. Феникс открывает, смотрит в коридор позади меня, а затем отходит в сторону.
– Ты хоть представляешь, как сильно Стар и Тициан за тебя переживали? – Упрек в его голосе сложно не расслышать.
Стар сидит на диване с красными от слез глазами, а Тициан присел на корточки рядом с ней. Он смотрит на меня с гневом в глазах. Я не могу винить его в этом. Последние два часа я ни разу не думала о чувствах брата и сестры. И о страхе, который они наверняка испытывали.
– Я достала пенициллин, – объясняю я тихо. – Извините меня.
Стар не двигается с места, а Тициан бежит в свою комнату. Надо будет поговорить с ним позже. Но сначала я должна дать Кассиэлю антибиотики. Надеюсь, для этого еще не слишком поздно.
– Ты поможешь мне? – осторожно спрашиваю я Стар. Она кивает и поднимается на ноги. Феникс заботливо кладет руку ей на спину, и на этот раз я благодарна ему за это.
Кассиэль перекатывается в моей кровати с одного бока на другой. Пара свечей освещает его лицо мерцающими лучами. Он выглядит смертельно-бледным. Под его кожей вырисовываются вены. Серебристо-голубые линии опутывают его лицо, руки и грудь, словно сеть. Это страшно и в то же время очень красиво. Перья его сломанных крыльев утратили прежний блеск и выглядят блекло. Некоторые лежат на полу.
– Он уже около часа их теряет, – говорит Феникс, стоящий позади меня. – Они просто выпадают.
Это явно плохой признак. Я опускаюсь на колени и подбираю одно перышко. Даже в тусклом свете можно увидеть, какой у него был когда-то красивый окрас.
– Если так и будет продолжаться, к завтрашнему утру у него на спине останутся только кости. Температура сжигает его изнутри.
– У меня есть пенициллин, – говорю я дрожащим голосом. – Позволь мне попытаться вылечить его. Если не получится, можешь унести его отсюда до рассвета.
– Договорились. – Он останавливается рядом со мной. – Я тоже кое-что принес, – говорит он, откашливаясь так, словно ему стыдно. Феникс вытаскивает из кармана маленький сверток. – Я подумал, лишним это точно не будет. – Он раздвигает края серой ткани, и я вижу маленькую бутылочку и печенье.
– Это облатка и немного святой воды из Сан-Зулиана. Церковь расположена совсем не далеко отсюда, а я дружу с отцом Рикардо. Он сам печет облатки каждый день.
Стар кладет руку Фениксу на плечо и улыбается ему так, что тот краснеет от смущения. От изумления я и не знаю, что сказать. Парень действительно умеет удивлять.
– Попробуем и то, и другое? – спрашиваю я. Почему мне не приходило в голову, что я могу принести Кассиэлю святой воды? Возможно, она помогает ангелам больше, чем обычная медицина. С другой стороны, ангелы считают глупостью наш способ поклонения Богу. Это одна из причин, почему они осквернили собор Сан-Марко и разрушили почти все церкви Венеции. Сан-Зулиан одна из немногих церквей, что остались нетронутыми. Кто бы мог подумать, что Феникс дружит со священником!
Стар берет у него из рук бутылочку со святой водой, а у меня – бутылку с пенициллиновым порошком. Она осторожно открывает обе емкости и смешивает их содержимое. Я надеюсь, она знает, что делает. После этого сестра снова закрывает бутылку с жидкостью и энергично встряхивает ее.
«Мне дать ему лекарство?»
Я киваю.
Она куда опытнее меня в таких вещах. Стар садится на кровать к Кассиэлю, а я поднимаю его голову. Сестра прикладывает бутылочку к его рту. Сначала он пытается отвернуться и сжать губы. Сестра кладет руку на его щеку и гладит его кожу. Я затаив дыхание наблюдаю за тем, как она касается его губ своим большим пальцем. Он действительно открывает рот, и Стар очень медленно, так, чтобы ангел мог проглотить лекарство, вливает в него жидкость. Когда бутылка остается пустой, сестра кладет ему на язык облатку. Кассиэль не жует ее, но она тонкая и мягкая. Наверняка она и так растворится у него во рту сама по себе. Когда Стар заканчивает, я вижу капельки пота на ее лбу.
