– Ты готов сразиться с майкой?
– Мне кажется, она будет слишком меня отвлекать. Ты не можешь ее снять?
Тициан кряхтит так, будто его тошнит, напоминая мне о том, что он все еще здесь.
Я смущенно смеюсь:
– Можешь забыть об этом. Но я обязательно запомню этот трюк. Когда я буду смотреть в глаза смерти во время следующего боя, я просто сниму с себя футболку.
– Это так собьет с толку твоего противника, что ты легко с ним расправишься, – говорит он, шагая к своему мечу, который он оставил у двери. – Но я хотел научить тебя паре еще более полезных уловок.
Я беру в руки меч и занимаю исходную позицию.
– Это мы еще посмотрим.
Наши мечи находят друг на друга. Несколькими ударами я заставляю Кассиэля прыгать по комнате, сталь бьется о сталь. Этот звук напоминает мне знакомую музыкальную композицию. Когда во время поединка надо мной не нависает опасность смерти, мне очень нравится сражаться. Тогда я рассматриваю это как спорт, сводящий меня с ума, но при этом не убивающий. Кассиэль атакует и блокирует мой удар. Я умело уклоняюсь от атаки и отхожу назад. Это дает ему крошечное преимущество, но именно в эту секунду я уже бегу вперед. Глаза Кассиэля блестят от удовольствия, когда он отпрыгивает в сторону, и Тициан ликует.
– А ты быстрая, – говорит он, совсем не запыхавшись. – Это твое главное преимущество. – Он парирует мой удар снизу. – Вот бы у нас было больше времени! Потому что твоя главная проблема – это выносливость. – Он бросается вперед, и его меч с лязгом скользит по моему. Мои ладони уже вспотели.
– Твои противники выше тебя, их руки длиннее. Не стоит подходить к ним слишком близко.
– Расскажи мне что-нибудь новенькое, – говорю я. – Откуда ты знаешь столько о сражениях? Я думала, ты тайный ангел и прячешься за своими таинственными книжками, – хрипло продолжаю я: у меня совсем сбилось дыхание.
– Мы все должны учиться сражаться, – отвечает он. – Хотим мы того или нет. Архангелы безжалостны.
Мы одновременно опускаем мечи.
– Я не знаю, многому ли смогу тебя научить, Мун. Но я могу помочь тебе восстановить форму.
– Этого достаточно, – благодарно отвечаю я. – Раньше я время от времени тренировалась с Алессио, но он это терпеть не может.
– Я его понимаю. Для меня это тоже не самое любимое хобби. Ты когда-нибудь покажешь мне вашу библиотеку? – спрашивает он. – Мне интересны ваши тайны.
Я ухмыляюсь:
– Люди не самые таинственные существа. Или ты устал?
– Только от поединка. Я бы с радостью полистал пару страниц. – Он подходит ко мне. На его груди блестят капельки пота. – И поцеловал бы тебя, – прошептал он мне в ухо. – К этому я всегда готов.
– Ребята, ну хватит уже! – рычит Тициан с подоконника, на который он уселся.
Я толкаю Кассиэля в живот, и он наигранно падает. Когда я убираю меч в шкаф, ангел показывает моему брату основную позицию и два простых движения. Я выполняю растяжку, чтобы мышцы завтра не болели – конечно же, ангелы в таких упражнениях не нуждаются. С каждым часом, что мы проводим вместе, отличия, разделяющие нас, все больше размываются. Он дышит тем же воздухом, что и я, в его венах течет такая же кровь, он смеется над шутками моего брата, любит мед, шоколад, книги и тайны.
Я даже немного радуюсь, когда Тициан говорит, что не хочет идти с нами в библиотеку.
– Тебе задали что-нибудь в школе на завтра? – кричу я ему вслед.
– Совсем не много по гематрии
[26], – отвечает он. – Но там легко, главное, что ничего учить не надо.
– Легко… – бормочу я.
Мой отец пытался посвятить меня в тайны гематрии. Надо было исследовать слова и предложения, в которых содержится одинаковое количество знаков, и обнаруживать секретные значения во всем этом. Очень сложно. Дробный счет и золотое правило были просто детскими забавами по сравнению с этим. К моему изумлению, Тициану нравится этот предмет.
Мы с Кассиэлем заходим в большой зал. Вообще-то это царство Стар. Она навела здесь свои порядки, и ее логика может показаться странной посторонним. Сегодня она осталась в своей комнате, потому что я сказала ей, что буду тренироваться с Кассиэлем. Ангел осторожно рассматривает изодранные корешки книг. Я прохожу мимо бесчисленных библий перевода Мартина Лютера разных годов публикации. Они стоят между учениями каббалы, учебнику по апокрифическому письму и рассказами о путешествиях Еноха. Энциклопедии об ангелах стоят рядом с мифами о сотворении мира из разных стран. Я замечаю, что Кассиэль с особенным интересом рассматривает самые старые книги. Это записи из монастырей, которые были разграблены, разрушены или закрыты. Монахи обычно следили за тем, чтобы вручную переписанные тексты находили новый дом, чтобы их традиции и знания не были утрачены. На стеклянных витринах лежат пергаменты из египетских и коптских монастырей. Они часто рассказывают совсем иные истории о Боге, ангелах и людях, далекие от тех, что написаны в пяти книгах Моисея. Отец часто называл Пятикнижие лживой сказкой, несмотря на то, что, по его мнению, Моисей никогда не писал такую чушь. Отец не очень хорошо относился к Ватикану, и, я уверена, многие книги попали в его руки нелегально. К счастью, сегодня это уже никого не интересует.
– Ты ищешь что-то определенное? – спрашиваю я, когда Кассиэль долго осматривается.
Он вытаскивает с полки тоненький том, и я издаю тихий стон.
– Что это такое? – спрашивает он. Ангел смеется, когда читает, что написано на обложке.
– «Любовные элегии» Овидия, – отвечаю я на его вопрос. Я их уже читала. Не знаю, как это собрание латинских стихотворений о любви попало в сугубо научную библиотеку моего отца. Но, конечно, Кассиэль нашел именно эту книгу.
Прочитав пару страниц, он ухмыляется, и я терпеливо ожидаю его приговора.
– Да ладно!
Он провел слишком много времени с Тицианом. Разве ангелы говорят «да ладно»?
Удивляясь его выбору слов, я качаю головой. И тут он начинает читать вслух.
Ты сердце мне зажгла, люби же пламя это!
Ты, женщина, возьми меня рабом,
Прошу тебя я, умоляя. Служить тебе я буду!
Мои надежды праздны, имя пусто, как и кошелек.
Он поднимает брови и улыбается:
– Вот что вам, женщинам, нравится.
Я пытаюсь оставаться серьезной, но это дается мне очень тяжело:
– Это поэзия, невежда!
