Во многих случаях, однако, такие ответные обязательства перед простым дарителем отсутствуют. Но есть более сложные примеры. Полагаю, что читатель, как и я, получает множество отправленных по почте сообщений с просьбами о благотворительности на различные благие дела. Мне даже звонят по телефону. Допускаю, что читатель, как и я, обыкновенно не делает слишком щедрых пожертвований на нужды этих организаций, но время от времени все же откликается на их просьбы. В этом случае непонятно, является ли экстерналией страдание, от которого обещают избавить те, кто просит о благотворительности, или же неудобство, которое настойчивые просьбы о благотворительности доставляют получателю. По-видимому, учитывать надо и то и другое. Вполне возможно, что страдания конечного получателя, ставшие причиной появления подобных благотворительных организаций, создают дополнительную экстерналию.
До Великой депрессии проблемой бедных в Соединенных Штатах занимались окружные власти. Это означает, что благотворительные устремления побуждают даже небольшие демократии помогать бедным. В работе Либерготта (Liebergott 1976) собраны данные по совершенным выплатам, которые приведены в табл. 4.1. Существовавший механизм гарантировал доход каждому. Этот доход не был большим и составлял приблизительно четверть заработной платы неквалифицированного работника. Конечно, это означает, что он был разным в различных округах, но позволял избегать тяжелых лишений. Когда началась Великая депрессия, программа перешла в ведение федерального правительства, и неизвестно, чего она принесла бедным больше – пользы или вреда. Насколько я знаю, до настоящего времени ни один статистик не предпринимал попытку расширения временных рядов Либерготта, и это могло бы стать прекрасной темой для докторской диссертации.
ТАБЛИЦА 4.1. Помощь бедным
В дополнение к непосредственным усилиям, направленным на повышение уровня жизни бедных, мы занимаемся и другой деятельностью, которая должна приносить пользу другим людям, помимо наших ближайших родственников. Миссионерская деятельность – особый случай. Обычно понятие миссионерской деятельности в нашем сознании связано с христианством, но в ней задействованы в большом количестве и другие религии. И мусульмане, и индуисты имеют в Соединенных Штатах миссии, чтобы обратить людей в свою веру. В обоих случаях они довольно малочисленны, и в обоих же случаях, как и христианские миссионеры в нехристианских землях, есть небольшие церкви для верующих, и миссионеры также имеют дело с ними. Несомненно, люди, которые делают пожертвования на миссионерскую деятельность, стараются принести пользу другим и, конечно, в каком-то смысле лишают себя чего-то для достижения этой цели. Таким образом, можно сказать, что мусульманин, совершающий паломничество в Мекку, создает экстерналию для христиан в Пеории. Непонятно, должна ли эта экстерналия измеряться суммой, которую христиане жертвуют своей церкви на миссионерскую деятельность, или же дополнительной отрицательной экстерналией от простого осознания того, что существуют иноверцы.
Есть и другие случаи, когда деятельность создает отрицательные экстерналии для тех, кто хочет принести пользу действующему лицу и думает, что то, что он делает, вредит ему. Очевидный случай – это законы о борьбе с наркоманией. Люди, которые одобряют эти законы, полагают, что наркомания наносит вред наркоману, и хотят принести ему пользу, излечив его от зависимости. В настоящее время большинство интеллектуалов выступают против ограничений на наркотики, в особенности марихуаны. Прежде чем продолжить обсуждение, я должен обозначить свою собственную позицию по этому вопросу. Когда в 1930-е годы я учился в Чикагском университете, то решил, что такие законы нужно отменить. Я никогда не принимал и не принимаю никаких наркотиков, кроме алкоголя. Да и спиртные напитки я не пил, пока не стал работать в дипломатической службе, где это было требованием этикета. Умеренные дружеские попойки продолжались и после дипслужбы, а теперь я выпиваю по бокалу вина в день для поддержания работы сердца. Я никогда не курил.
Часто приходится слышать, что предотвратить потребление таких наркотиков, как опиум и его производные, невозможно. История показывает, что это возможно, так как в 1930-е годы потребление таких наркотиков в Великобритании и Соединенных Штатах было невелико. Тогда применялись иные, чем сейчас у нас, способы, и, видимо, переключиться на них сегодня очень непросто.
Начать с того, что в Великобритании человек, оказавшийся в зависимости от наркотиков, мог пойти к врачу и получить справку о наркозависимости, которая позволяла ему покупать наркотики в обычной аптеке. Стоили они дешевле и были лучшего качества, чем аналоги, которые провозились контрабандой. Было легко найти какого-нибудь врача, который с готовностью выдаст официальный рецепт, потому что наркоманы – это пациенты, на которых не нужно тратить много сил и которые хорошо платят. К сожалению, в Великобритании современная медицинская система, обеспечиваемая правительством, устроена иначе. Сегодня врач не выставляет своему пациенту счет за каждое обращение, а вносит его в список, по которому ему идет ежегодная оплата за каждого такого пациента. Таким образом, наркоманы с их частыми обращениями за рецептом теперь становятся невыгодными пациентами, а врачи прилагают усилия, чтобы излечить их от зависимости путем сокращения дозы. Это способствовало развитию незаконной наркоиндустрии, хотя по сравнению с Соединенными Штатами она развита гораздо меньше.
В 1930-е годы в США незаконной была не только продажа наркотиков, но и их употребление. В ведении федерального правительства было две тюрьмы, называемые больницами, где всех наркозависимых содержали под замком и лечили путем постепенного снижения дозы. Это трудоемкий и очень неприятный процесс. Когда человека излечивали и выпускали, он должен был прервать все свои старые связи и находиться под пристальным полицейским надзором. В результате такое лечение зачастую не прекращалось.
Оба этих способа неплохо работали, когда общее число наркоманов было невысоким. С миллионами наркоманов осуществить такое крайне непросто. Сегодня мы главным образом пытаемся пресечь поставки наркотиков, а сделать это необычайно сложно. Факт наличия весьма обширного интеллектуального сообщества, которое выступает против этих законов, даже хотя большинство из его участников лично не употребляет наркотики, делает пресечение их поставок еще более трудным делом. В общем, мы занялись лишенной здравого смысла внешней политикой, пытаясь добиться от других стран, чтобы они не производили наркотики, вместо того чтобы не допускать поставок и продажи наркотиков в Соединенных Штатах. Мне нечего сказать тем, кто искренне считает, что наркомания не только грех, но и заболевание. Так как я – моральный релятивист, то не могу критиковать их позицию, разве что замечу, что это очень трудно осуществить.
Есть и другие области, где люди хотят контролировать поведение других людей по этическим соображениям. В качестве наиболее очевидного примера рассмотрим сексуальные вопросы. Взять, к примеру, проституцию, которая по крайней мере формально незаконна, хотя обычно мы не прилагаем больших усилий, чтобы принять соответствующие законы. Во времена моей молодости гомосексуализм был самой безнравственной вещью, какую только можно было совершить, но теперь в нем видят чуть ли не достоинство. Другой пример: в прежние времена[11] аборт был чрезвычайно тяжким преступлением и с точки зрения закона, и с точки зрения морали, но сегодня в нем не видят ничего предосудительного. Употребление алкоголя запрещено некоторыми религиями, и, конечно, вождение автомобиля в пьяном виде считается очень серьезным нарушением.
