Рядом с директором сидел у стола тип, которого я знала в лицо.
— Я понимаю, что вы тут очень заняты, — сказал он вежливо. — Позвольте представиться, старший комиссар полиции Ярковский. Могу я получить ваши анкетные данные, потому что нам потом придётся разговаривать, а сейчас я бы не хотел вам мешать.
— Езус-Мария, — сказала я остолбенело, потому что до сих пор принимала его за обычного игрока, и сообщила ему фамилию, адрес и телефон. — Речь пойдёт о Дерчике? Мы можем сразу начать, если хотите. До старта у нас ещё время есть.
— Ради Бога! Во сколько вы туда пошли?
— Пять минут первого. С часами на руке. Он не задавал мне идиотских вопросов насчёт того, откуда я знаю, что было пять минут первого и почему я так следила за временем. Он самым обычным голосом спросил меня, с какой целью я отправилась в заросли. Я объяснила, что из пристрастия к травкам всякого рода, потом задумалась и предложила ему нанести мне визит. Никто не поймёт, о чем я говорю, и никто мне не поверит, если не увидит моей квартиры, где бзик на почве засушенной растительности бросается в глаза и все объясняет. Он может прийти хоть завтра, ну, в понедельник — все, что у меня в доме стоит, находится в состоянии полного иссушения, и это исключает приготовление потемкинских деревень в течение двух дней.
Приглашение он принял, заверил меня, что кто-нибудь нанесёт мне визит, и спросил, что я о происшедшем думаю.
— Даже не знаю, что и думать, — осторожно сказала я. — Я не вполне уверена в том, что именно я там видела. Труп или результат белой горячки?
— Первое. А вы не проверили?
— Трудно было подойти близко. И между нами говоря, он довольно-таки малопривлекательно выглядел.
— А вы никого другого не видели?
— Живой души вокруг не было. От чего он умер?
От перепоя?
Директор посмотрел на меня таким взглядом, что я стала волноваться за свой абонемент на ипподром. Того и гляди отберёт…
— Мне кажется, это я вам могу рассказать, потому что слухи и так разойдутся, — сказал старший комиссар Ярковский. — Он был убит. По-простому это называется «перелом шеи», и сам себе он такого причинить не мог. У вас есть какая-нибудь идея в этой ситуации?
— Я вижу три возможности, — ответила я не задумываясь. — Тренер, букмекеры или какой-нибудь игрок. Разочарованная барышня, наверное, отпадает? А что касается игроков, так вернее всего это лысая макака.
Директор, невзирая на хладнокровие, слегка вздрогнул, а старший комиссар явно заинтересовался.
— А что такое лысая макака?
— Один такой. Я понятия не имею, кто это, вроде как иностранец, румын, венгр, югослав — ну, что-то в этом роде. В любом случае, из стран бывшего соцлагеря. Три раза его уже два директора отсюда вышибали, в третий раз весьма успешно, но он совсем недавно мелькнул у меня перед глазами за сеткой, на той трибуне. У него сговор с тренером Дерчика, он играл по сведениям из конюшни, нагло, дерзко и на дикие миллионы. Большой и лысый, а больше я о нем ничего не знаю.
— Выигрывал?
— Более или менее: один раз из трех, но и так это лучше, чем все эти олухи из толпы. Зато много…
Старший комиссар с директором обменялись взглядами, и я поняла, что у них будет много интересных тем для разговора. Директору моё отношение к лысой обезьяне было хорошо известно, поскольку именно я обратила на него внимание директора. Можно, конечно, играть в сговоре с тренером, но есть границы, хоть капельку такта можно было бы и проявить…
— Почему? — спросил старший комиссар.
— Что — почему?
— Почему кто-либо из названных вами подозреваемых должен был бы его убить?
— Да все по одной и той же причине. Потому что он никуда не годился. О том, чтобы он выиграл заезд, можно было бы вообще не говорить, он не мог прийти первым, даже если его пропускали, а уж фаворитом он никогда в жизни не был. Больше всего на эту тему вам мог бы сказать тот, кто выиграл второй триплет.
— Интересно. А из чего вы сделали такой вывод?
— У вас вообще есть какое-нибудь представление об этих бегах?
— Есть. Я тут бываю.
— И что? Вы не слышали выплату? Она вам ни о чем не говорит?
— Не хочу быть невежливым, но я предпочёл бы услышать, что она говорит вам.
— Первый триплет, от Эйфории, был фуксовым, двенадцать миллионов. Второй Триплет оказался ещё большим фуксом, потому что он начинался с Флориана, а кончился Фатимой, на них должен был ехать Дерчик; и в программке напечатано, что Дерчик, а уж с Дерчиком никто нипочём не стал бы о них рук марать, на этих лошадей вообще никто не ставил! Триплет должен был быть по крайней мере такой же, а он упал десятикратно, до миллиона двухсот! У Дерчика и Флориан, и Фатима были предпоследние; значит, тот, кто ставил, определённо знал, что Дерчик не поедет!
— Так ведь все уже, наверное, знали? Изменения же вывесили.
— Но поставить тот, кто сыграл, должен был успеть перед первым заездом, когда не было ещё изменений заездов. Ведь я вроде как первая покойника нашла, а триплет изменить не сумела бы; И как вам кажется?
Они с директором снова переглянулись. Двери в салон вдруг распахнулись, и в помещение ворвалась роскошная немецкая овчарка, которая на поводке тянула проводника. Без малейших колебаний овчарка выбрала меня и окаменела у моих ног.
— Холера чёртова, — сказал проводник и вытер со лба пот.
Пёс казался необыкновенно умным, и я сразу попробовала завязать с ним знакомство. Я уже представляла его женихом суки моих детей — он замечательно подходил на эту роль!
— Вы к нему так не подлизывайтесь, — с крайним неудовольствием сказал проводник. — И вообще вы уже вторая. Первым был руководитель бегов.
— Понятно. Руководитель бегов полез туда последним. А вы ищете в обратном направлении?
— Ну да. Эта псина специально выдрессирована, начинает с самого пахучего следа, а потом выискивает те, что послабее. Шёл дождь, поэтому не знаю, получится ли у собаки.
Он тяжко вздохнул, обменялся со старшим комиссаром Ярковским каким-то загадочным бормотаньем и исчез с собакой вместе. Динамик дал предупредительный сигнал на старт. Я поднялась.
— Со своей стороны, советую вам побыстрее наладить контакт с бухгалтерией и кассами, — сказала я доброжелательно. — Они там знают, в какую кассу ушли выигранные триплеты. Только смажьте пятки салом, а то вот-вот начнут выплачивать. А теперь позвольте, я пойду.
Не знаю, позволил он мне или не позволил, потому что я просто выскочила не оглядываясь. В конце концов, я тут для того, чтобы смотреть на бега. Без того, чтобы смотреть, можно и в спортлото играть или в лотерею, но ведь не на бегах!
— Я на тебя донесла, — оповестила я Марию, когда заезд пришёл к финишу. Тебя будут спрашивать, откуда ты знала, что Дерчик не поедет.
