Внешним наблюдателям миллионы новых владельцев недвижимости, инвесторов и отдыхающих за границей туристов могли показаться слоем по природе своей авторитарным или в лучшем случае аполитичным. Этот образ во многом коренился в англо-американских социальных науках, где уже давно оспаривался тезис о том, что наличие в какой-либо стране стабильного среднего класса гарантирует, что она находится на пути к демократии. Аналитики часто указывали на Тайвань и Южную Корею, однако эти страны представляют собой лишь исключения, тем более если не сводить демократию к простому наличию выборов или к обозначению страны как «частично свободной», столь же бессмысленному, как диагноз «наполовину беременна». Уверенный экономический рост совсем не обязательно несет с собой либеральное политическое устройство. Чтобы достигнуть устойчивой политической подотчетности власти, требуются организованное общество и политическая борьба, культурные традиции, а также благоприятствующие географическое окружение и внешние обстоятельства. Учитывая это, российский средний класс можно было считать довольно типичным: его представители ценили твердую национальную валюту, умеренную инфляцию, доступные кредиты, образование для детей, спутниковое телевидение, Интернет, свободный выезд за границу и прежде всего— отсутствие социальных потрясений. Если бы при Медведеве все это осталось неизменным и если бы он при этом время от времени демонстрировал свое противостояние Западу— значит, как и Путин, он был бы настоящим национальным лидером.
Однако над частичной передачей власти Медведеву висел огромный вопросительный знак— и не только из-за того, что Путин никуда не исчез. Первой проблемой была неизбежная в авторитарных системах грызня. В случае с Россией многочисленные хищнические кланы стремились поглотить на своем пути все, в том числе друг друга. Другой проблемой был рост бюрократической коррупции— этот бизнес рос быстрее любой другой отрасли, переживавшей экономический бум. Кроме того, корпоративный сектор погряз в кредитах и долгах— и это в условиях по-прежнему неустойчивой банковской системы. Россия страдала и от возобновившейся инфляции, которая снизилась с 20% в 2000 году до 6% в 2006-м, но затем в начале 2008 года подпрыгнула до 14–15% благодаря огромным предвыборным расходам на фоне длительного периода экономического роста и скачков мировых цен. Однако еще большей проблемой стали, как это ни парадоксально, российские успехи.
Ничто не обременяет больше, чем успех
То, что распад советской системы затянулся надолго после 1991 года, многих удивило. Но не меньшим сюрпризом стало и его окончание. То, что в 1998-м (когда Россия резко девальвировала рубль и объявила дефолт по своим долгам) выглядело как оглушительный провал, оказалось прелюдией к эффектному возрождению. Терапия (на этот раз не шоковая) заключалась отчасти в жестких фискальных мерах, которые начали применяться еще до Путина, но впечатляюще реализовывались на протяжении всех лет его президентства. Грандиозный рывок России стал также следствием спровоцированного Китаем безудержного роста спроса на мировом рынке, который, учитывая подешевевший рубль, позволил возродить колоссальные и неиспользовавшиеся производственные мощности, унаследованные Россией от СССР.
Конечно, во внешнеторговом обороте России ключевую роль по-прежнему играла Германия и другие страны Евросоюза (в три раза большую, чем бывшие советские республики). Но в глобализованном мире все взаимосвязано. Многое из того, что добывалось и производилось в России (не только нефть), подскочило в цене благодаря ненасытному китайскому гиганту. Российские заводы (в основном приватизированные) наконец встали на трудный путь реструктуризации. Наряду с этим складывалось нечто новое— огромная сфера услуг, подстегиваемая обширным потребительским спросом. Хотя и с запозданием, в страну пришли большие инвестиции. Многие аналитики были убеждены, что Россия растет исключительно благодаря нефти. Но она росла также и благодаря Китаю.
Сама по себе сырая нефть при всем ее значении не могла объяснить десятилетнего российского рывка с экономическим ростом по 7% в год. Российская экономика начала расти задолго до того, как в 2004 году начался взлет нефтяных цен. С тех пор ее производящие отрасли (производство, услуги, строительство) росли быстрее, чем добывающие. Безусловно, экономическая диверсификация России была далека от завершения (нефтегазовая отрасль составляет 20% внутреннего валового производства и при этом 60% экспорта). Решающая проверка для экономики страны должна была начаться вместе с коллапсом нефтяных цен. Но тем аналитикам, которые продолжали приписывать российский экономический бум слепой удаче, связанной с заоблачными нефтяными ценами, стоило бы съездить на выходные в Нигерию и попробовать найти там процветающий средний класс.
Черное золото готовило экономике налоговый капкан, но России в целом удалось его избежать. При Ельцине цена на нефть в среднем составляла 17 долларов за баррель, в начале президентства Путина она установилась на уровне около 20 долларов, а затем поднялась, достигнув за период 2000–2007 годов в среднем 40 долларов. В итоге Россия, согласно оценке министра финансов Алексея Кудрина, за это время получила 475 миллиардов долларов благодаря подъему нефтяных цен выше 20 долларов за баррель. На страну пролился нефтяной дождь, доходы от которого, однако, легко могли быть попросту растрачены. Достаточно вспомнить о займах МВФ ельцинских времен или о советских и ближневосточных нефтедолларах в 1970-е. При Путине 340 миллиардов долларов (72% от неожиданного подарка в 475 миллиардов) пошло в госбюджет. Помимо прочего, эти деньги были направлены на выплату колоссального внешнего долга страны. Россия смогла погасить раньше срока висевший на ней тяжким грузом внешний долг СССР. Кроме того, в 2004 году правительство создало Стабилизационный фонд, формируемый за счет дополнительных доходов от экспортных пошлин на нефть и остатков бюджетных средств. Средства фонда находились под управлением Министерства финансов и могли инвестироваться только в иностранные активы. Эти меры, призванные защитить Россию от колебаний валютных курсов и мировых цен на сырье, действительно помогли предотвратить чрезмерное подорожание рубля, поддержать внутреннего производителя и надолго сдержать инфляцию.
Несмотря на столь выдающиеся экономические достижения, пришедшиеся на период руководства Путина, аналитики, возмущенные его авторитарным стилем руководства и беззастенчивым перераспределением собственности, отказывали ему в доверии. Стоит, однако, прислушаться к Андрею Илларионову, который был главным экономическим советником Путина с 2000 года до декабря 2005-го, а затем стал жестко критиковать его политику. 22 марта 2008 года в ответ на ремарку главного редактора независимой радиостанции «Эхо Москвы», что после 1998 года было легко обеспечивать рост, он заметил: «Далеко не всегда». «Надо… отдать должное Путину,— сказал Илларионов.— Потому что не кто иной, а именно он являлся мотором… мотором, требующим от правительства… осуществления мер по упрощению ведения бизнеса, по снижению налоговой нагрузки на российский малый бизнес». В 2001 году прогрессивная шкала подоходного налога, доходившего до 30%, была заменена единой ставкой в 13%. В том же году налог на прибыль был снижен с 35 до 24%, а социальные отчисления— с 39,5 до в среднем 26% от фонда заработной платы. Не менее важно, что предприятия получили возможность вычитать из налогооблагаемой базы большинство своих текущих расходов. Кроме того, во время первого срока Путина была упрощена процедура регистрации и лицензирования бизнеса и наконец стала возможной приватизация сельскохозяйственных земель.
