– Нет, к сожалению.
«Недолюбливает он Паоло. Но почему?»
– А вы полиции говорили об этом случае?
– Вопросы мне задавали рано утром, а Паролизи я увидел днем. Да они и без меня разберутся, вот забрали же его.
– Не забрали, а вызвали, – не удержалась Лола.
До чего же неприятный тип этот Джузеппе! Лола посмотрела на часы и поняла, что ей давно пора быть в ресторане с Пино. Как будто угадав ее мысли, раздался звонок телефона.
– Лола, ты куда пропала?! У тебя все нормально? Я уже в ресторане.
– Уже еду, Пинуччо! – Ей нравилось придумывать уменьшительные от его имени, они звучали смешно и ласково.
Попрощавшись с киоскером, она кинулась к выходу. Пробегая мимо детской площадки, остановилась возле сухого дерева, о котором говорил Джузеппе, быстро обошла вокруг, потрогала шершавую поверхность – ничего подозрительного, обычный срубленный ствол.
Подъезжая к ресторану, где ее ждал Пино, она не могла отделаться от чувства, что что-то упустила в разговоре с Джузеппе. Она перебирала в памяти каждое слово, но не могла отыскать ничего стоящего. А может, не в разговоре дело? Может быть, я увидела что-то, но не могу… Стоп! Она выскочила из машины и открыла багажник, на дне лежала упаковка от замка. «VALEX» – было написано на пакете. А у него была «PANDA»!
«Это значит, замок был не мой. Вот почему мы со Стефано не смогли открыть его! Его поменяли уже через 6–8 минут, и когда мы вернулись, там висел другой! Кто мог это сделать?! А главное, зачем?»
Глава 16
Паролизи чувствовал себя полностью опустошенным. Первый раз в жизни он не знал, что делать, и только при взгляде на дочку на его лице появлялось подобие улыбки.
Утром он пришел к теще и тестю, чтобы забрать Барбару, и уже представлял ее веселый смех и маленькие ручки, обвившие его шею, когда при входе встретил застывших Лизу и Венченцио.
– Это правда? – Они стояли на пороге живым укором.
Безрадостные мысли, глодавшие его мозг, совсем одолели Паоло, и он не понял вопроса.
– Что?
– Смотрел утренний выпуск новостей? – Лиза загораживала проход, прижавшись к мужу.
– Нет. Еще что-то случилось?
Паоло не спал ни одной ночи, с тех пор как нашли Меланью, а сегодня под утро ему удалось забыться. Он только сейчас догадался, что тесть и теща, стоя в дверях, не пускают его в дом, а дочки не было видно.
– А Барбара где? – Он с трудом освобождался от тяжелых мыслей, поселившихся у него в голове.
– Ах, сукин ты сын! Отвечай, правда это? Ходил по путанам?! Таскался по «найтам»?! – гаркнул Винченцио.
Окрик военного вернул Паролизи к действительности.
Он собрался, как на допросе, и, как их учили в Академии, выудил из памяти готовую версию, припасенную еще для Меланьи, и…
«Нет, бесполезно все. Иначе боли будет еще больше, боли и ненависти ко мне…»
– Да. – Паролизи не смотрел им в глаза.
Лиза вскрикнула, а Винченцио с силой захлопнул перед Паоло дверь. Он услышал, как внутри заплакала Барбара.
– Дочь отдайте мне! – В горле клокотало. – Дочь мою, Барбару, отдайте! – Он грохнул кулаком по стене.
Прижавшись лбом к скользкой обивке двери, Паролизи затих. Он не помнил, сколько времени простоял в забытьи на площадке перед входом, пока звонок мобильного не вернул его к действительности.
– Да? – он приложил трубку к уху.
– Здравствуйте. С вами говорит замначальника полиции Череновы, Бротто. Мы с вами встречались на опознании, если помните, – говоривший смягчил официальный тон. – Нам надо задать вам несколько вопросов. Прислать за вами машину?
– Нет. Я сам приеду.
«Ну вот и началось».
Паоло мог только предполагать, что показали в утренних новостях. Заехав домой, тут же включил телевизор и, перещелкивая каналы, стал искать новостную программу, о которой говорил тесть. Уже отчаявшись и понимая, что тянуть больше нельзя и надо ехать в полицию, он на- ткнулся на фотографии Ирены и Оксаны в полный экран. Голос за кадром сообщил, что девушки на фото работают в «найт»-клубе «Черный кот», и Паролизи, муж убитой Меланьи, как выяснилось, их постоянный клиент. Бегущей строкой объявлялась благодарность пятому каналу за предоставленный материал.
В куртке зажужжал телефон.
Услышав резкий женский голос, Паролизи дернулся, как от удара током.
Не отвечая, он держал трубку на расстоянии.
– Эй, ты меня слышишь?! – надрывался мобильник.
– Тебе велено было на этот номер не звонить никогда! Тем более сейчас! – проговорил Паролизи, с трудом сдерживаясь.
– Ты ж у нас свободный теперь! – хихикнула женщина.
– Господи, какая же ты дура! Телефон могут прослушивать!
– Кто же на тебя подумает, чтобы прослушку ставить, ты же вдовец безутешный, хотя и успел в «найт» заявиться прямо в день, когда Меланью убили, – съязвил лицемерный голос.
– Откуда ты знаешь?!
– Ты что, новости не смотришь? Я бы на твоем месте от телевизора не отходила.
Значит, вспомнили все-таки, что он не просто был постоянным клиентом «Черного кота», но и посетил его именно в тот день… И наверняка это та журналистка все раскопала, с пятого канала. Он вспомнил, как она стояла у машины, ее решительную и в то же время хрупкую фигуру, славянскую внешность, отполированную итальянским лоском, глаза, внимательно и с участием смотревшие на него… Он с трудом вернулся к действительности.
– Ты что, очумела совсем! Я тебе что сказал, не звони мне на этот номер! – гаркнул Паролизи.
– Ты что, серьезно ничего не знаешь или придуриваешься? Твоего друга, майора Франко, в участок забрали!
– Как?! Почему?! – Паролизи забыл, что ему нужно в полицию.
– Так это он труп обнаружил, и позвонил он, только не признается! Эта журналистка, Лола, у него интервью взять успела.
– Все, потом, даю отбой. На связь выйду сегодня вечером.
Что там с майором?! Неужели он… И опять эта Лола. Удивительная женщина! Стремительная в своих суждениях и такая притягательная своей невероятной сексуальностью!
«Вот черт! Ну как мне остановить себя?! Мне хватало силы и смелости, чтобы оставаться холоднокровным и спасать людей, когда взрывом в Нагирии разнесло нашу казарму, и это самое жуткое, что я видел в жизни, но мне недостает самоконтроля, чтобы подавить первобытную страсть к женщинам!»
Отгоняя образ русской журналистки, он открыл кран и плеснул на лицо холодной водой.
«Я уже поплатился всем, что у меня было: женой, а теперь и дочкой, и все же совсем не разум продолжает руководить моей жизнью».
