Начаты другие.
– Дорогая супруга… пройдемся?
– Драгоценный муж… – вернула подачу я. – Я немного голодна.
– Немного – вредное для организма состояние, – авторитетно заявил Шэр-Ан, не обращая внимания на мой скептический взгляд. – Нужно усугубить! Самое то, в это чудное утро немного прогуляться… метров двадцать, тут недалеко.
Примерно настолько же недалеко было топать и до того злополучного парадного портрета муженька.
Меня посетили дурные предчувствия и решили остаться.
Тарам-пам-пам.
Полторы минуты и добропорядочная супружеская чета стоит у средних размеров картины, задумчиво ее рассматривая.
Я упорно молчала, подозревая, что дальше продолжу придерживаться такой же практики.
– Итак… – первым начал Шэр-Ан и отпустив меня сделал шаг к полотну, с которого так и не убрали ленты. Он коснулся черного шелка и повернувшись ко мне, обманчиво мягко спросил. – Сокровище мое, говоришь черный – цвет скорби?
– Именно, – осторожно подтвердила я, понимая что сейчас что-то будет. – Вернее это основная его трактовка, но в мифологии и обрядах других народов и религий этот…
– Достаточно! – резко прервал мою перепуганную речь мужчина и повернулся боком, позволяя оценить как хорошо некогда прошлось по черепу заклинание… а также изысканную вязь татуировки и идеальную форму ушей. Круглые-круглые! Видать потому лапша и трудно развешивается…
– Хорошо, – пискнула я, сжимаясь под пронизывающим взглядом.
Если честно, было стыдно. И досадно.
Я никогда не попадалась настолько откровенно, в последние полгода наши отношения находились в состоянии “холодной войны”, без таких вот ярких демонстраций антипатии.
Шэр, разумеется бесился, но предъявить ничего не мог… до сегодняшнего дня.
– Так вот… – немного успокоился муж и, наконец, отпустил угольную ткань. – Позвольте поинтересоваться, моя леди, в честь чего скорбь в данном случае?
Он выразительно качнул головой в сторону портрета и сложил руки на затянутой в белый сюртук груди.
– Скорбь по вашему моральному облику, – спустя несколько секунд нашлась я.
– Что?!
Да-да. Мои шпионы в городском доме тоже не зря свой хлеб едят, дорогой муж. Кстати, он мне, разумеется, ничего не должен, но свои связи мог бы скрывать чуть более тщательно. В первые полтора года вообще было не подкопаться, а сейчас не иначе как расслабился.
И, к сожалению, высший свет относится снисходительно к маленьким мужским шалостям. И даже свет – восхищается… Лицемеры!
– Ах-х-х, – я прижала ладонь к груди и выдохнула. – Я не могу о таком говорить!
Потому что приличным девочкам, даже если они замужние, говорить про любовниц мужа – моветон!
– Динь, – зловеще протянул драгоценный. – Давай ты не будешь держать меня за идиота настолько явно?
Нет, ну я конечно бы могла… но зачем?
Впрочем, в кое в чем благоверный прав. Переигрываю.
Поэтому, я опустила ладони и сцепила пальчики в замок. После прямо посмотрела на Шэр-Ана и ответила:
– Ваша некоторая невоздержанность в связях личного характера, о мой лорд, могла заставить меня пойти на такой шаг. В надежде, что… – тут я задумалась и поняла, что зря начала это предложение, так как не знаю, как его достойно закончить. М-да… досадно. Но ладно. – В надежде!
Смежила веки и тяжело вздохнула, показывая всю глубину душевных страданий.
Вот. И ненавязчиво, и красиво, и достойно.
А самое главное, я вроде бы выкрутилась из последствий своей же глупости.
Слава пыльце изначальной… той самой, из которой, по верованиям моего народа сотворен мир.
– Даже так… Ну что же, Идиль-Динь, я хочу вас порадовать!
– Чем же? – не на шутку испугалась я.
– Отныне у вас будет возможность непосредственно контролировать этот самый моральный облик, – выдал белый ужастик моей жизни и шагнул вплотную, приподнимая подбородок и заглядывая в ошеломленные глаза. Склонился еще ниже, и почти касаясь губами губ, тихо сказал. – Ты же уезжаешь со мной… будешь рядом. А стало быть, с момента переезда – это твоя задача.
Святые розочки!
Дыхание мужа касалось губ, и они отзывались легким покалыванием. Это дезориентировало, смущало и создавало звонкую пустоту в голове.
Я целовалась только два раза в жизни.
Первый – перед алтарем. Шэр-Ан тогда окинул меня скептическим взглядом, звонко поцеловал в лоб и отправил… в пансион. Доучиваться.
Второй поцелуй, который я на самом деле считала первым, случился с… ох…
Глаза запекло, но я сделала над собой усилие и сдержала слезы.
– А в-в-вы не торопитесь? – пробормотала я и дернула головой, пытаясь высвободиться из его хватки. – И вообще, я уверена, что все не так катастрофично.
– Конечно, дорогая, конечно, – и не подумал отпустить меня сразу муж. – Все будет замечательно. И сегодня вечером – мы отбываем.
Он отпустил меня и неторопливо пошел в сторону высоких, белых с позолотой двустворчатых дверей.
Оглянулся и также ласково позвал:
– Идиль-Динь, что же ты медлишь? Кажется, ты хотела кушать…
– Пропал аппетит, – честно ответила я. – Но, надеюсь вернется.
И я двинулась вслед за Шэр-Аном, лихорадочно крутя в голове идеи и тут же их отбрасывая.
Нужно… нужно думать.
– Я тоже на это надеюсь, – безукоризненно вежливо отозвался мой «тараканище» и, дождавшись пока я подойду, предложил взять его под руку.
Светски улыбнулась в ответ и покорно ухватила его за локоть.
И в это время в нагрудном кармане лорда Рэта что-то завибрировало. Он достал тонкую металлическую пластину и задумчиво провел на по краешку кончиком пальца.
– Моя леди, я вынужден вас сейчас покинуть. Присоединюсь к завтраку позже.
– Разумеется, – потупилась я.
Мое белоснежное бедствие отвесило изысканный поклон и удалилось. Я постояла ровно три секунды, проследив, что оно точно утопало по делам, а не выскочит сейчас из-за угла.
Хоть маленькая, но отсрочка позорно радовала душу.
Не хочу я с ним ехать! Не хочу!
Даже видясь пару раз в месяц мы умудряемся ссориться… ладно, Я, умудряюсь с ним ссориться. А что будет если придется обитать под одной крышей?
Вдох-выдох.
Все хорошо.
Я спокойна.
Ничего не произошло.
Лакеи уже давно все сервировали и теперь стояли у дверей молчаливыми изваяниями в серых с серебристой окантовкой ливреях. У меня была мысль, согласно старым традициям, напялить на них и парики, но решила пощадить бедолаг.
