В просторном помещении уже горел камин, и я опустилась в привычное кресло. Скинула туфли, вытянула ноги к огню и, воровато оглядевшись, стащила короткие чулки. В соседней комнате хлопнула дверь шкафа, и я перевела дух, осознав, что муж все же вернулся.
С наслаждением пошевелила пальчиками и с долгим вздохом откинула голову на подлокотник. Взгляд рассеянно скользил по элементам обстановки, а подлая память подкидывала картинки и образы из прошлого.
Того прошлого, когда все еще было хорошо.
Когда Шэр-Ан увидел во мне не просто дурочку-институтку, а интересного собеседника, а я перестала обвинять его в смерти отца и начала наслаждаться общением. В дни его визитов мы гуляли по поместью, решали аналитические задачи днем в кабинете, а вечером по очереди читали книги в этой самой гостинной.
А потом… а потом роковая дуэль и все рухнуло. Полетело в бездну.
Первое время после убийства Юлина меня скручивало от ненависти при одном лишь взгляде на Шэр-Ана. Я не думала, что способна на такое огромное, всепоглощающее чувство. Оно запускало в меня острые когти, раздирало грудную клетку и, добираясь до сердца, сжимало его в лапах, аккуратно, не глубоко, полосуя болью.
Ненависть – это агония.
Ненавидеть вредно для здоровья – проверено феей Идиль. Но полезно для взросления.
Восторженная девочка исчезла.
Именно в этот момент, когда я уже как следует погрузилась в пучину воспоминаний, двери гостинной распахнулись и на пороге нарисовалось тараканище.
Притом в таком виде, что у меня отвисла челюсть, щеки вспыхнули лихорадочным румянцем, а книжка с тихим стуком выпала из рук.
– Добрый вечер, дорогая супруга, – широко, до отвратительного обаятельно улыбнулся муж и, пройдя в комнату, занял кресло напротив меня. – Как продвигаются сборы?
– Отлич-ч-чно, – заикаясь ответила я, не зная куда деть глаза. – Драгоценный супруг, а можно полюбопытствовать?
– Все что угодно, милая жена, – щедро разрешил Шэр-Ан, вытягивая вперед ноги. Длинные ноги в свободных шароварах. Босые ноги!
– Ваши сапоги сжевали упыри по дороге из шахт?
– Нет, с упырями все хорошо, – искренне заверил меня муженек и, поймав смущенный и дико недоуменный взгляд, пояснил: – Мои сапоги из кожи василиска. Если бы упыри попытались их пожевать, то сто процентов лишились бы зубов.
– Рада за то, что они не пострадали, – нервно ответила я, поджимая под кресло свои босые ноги и продолжила расспросы. – Тогда может что-то случилось с вашей домашней обувью?
– Убежала, милая Идиль. Представляете?
– А рубашки… – я все же посмотрела на обнаженную грудь мужа, прикрытую лишь легкой жилеткой по бокам. – Они тоже все убежали?
– Улетели, – с тоской покосившись на закрытые ставнями окна, кивнул Шэр. – Но утром обещали вернуться.
– Очень любезно с их стороны.
– Я тоже оценил!
Сидим.
Молчим.
Я молчу смущенно, не в силах уложить в голове наглость благоверного и найти силы на него посмотреть. Хотя что там, в памяти словно отпечатался образ тараканища и теперь изводил меня своей вопиющей непристойностью.
Глава 4
О семейных скандалах и анонимных доброжелателях
– Как прошёл день? – светским тоном осведомился Шэр- Ан, словно и не он сейчас сидел в нескольких шагах от меня… полуголый!
– Чудесненько, – ответила я, нервно сминая в ладонях серую ткань платья.
– То, что чудесненько, это просто дивненько, – явно издеваясь, ответствовал лорд Рэт. – Динь, после того как мы обсудили ночную миграцию моих рубашек и сапогов, я хочу задать тебе аналогичный вопрос. Он будет очень личным, почти… интимным. Ты готова?
Слово “интимный” в исполнении раздетого супруга вселяло в меня суеверный ужас.
– Г-г-готова! – “отважно” буркнула я, по прежнему не глядя на Шэра.
– Тогда приступаем! Идиль, скажи честно, кроме таракана у нас в доме завелась ещё и моль? Притом моль крайне гурманистая, так как жрет она исключительно твою приличную одежду. А к уродливой питает не иначе как эстетическое отвращение! Также, как и к черному цвету и розам. Иных причин, почему ты так одеваешься, я не вижу!
Наверное, в другое время я бы нашлась с ответом.
Пикировки с Шэром стали настолько привычны, что я ощущала себя в них, как рыба в воде.
Обычно. Когда мужчина был в приличном виде!
А тут я лишь несмело посмотрела на него и выдала:
– Видишь, как нам не везёт? У меня таракан и моль, от тебя вещи просто уходят в ночь, не прощаясь.
Муж сидел в кресле, широко расставив ноги и скрестив руки на мощной груди. Я, впервые лицезревшая его в настолько домашнем виде, жадно впитывала все детали облика.
Как же меняет одежда человека!
В черной с серебром форме департамента Шэр-Ан был по-строгому красив, в смокингах для торжественных приемов – величественен, а вот так… опасен.
Развалился, как вальяжный зверь, и щурит голубые глаза из-под взлохмаченной челки. Я никогда не видела его растрёпанным… сейчас Шэр уже не казался таким невообразимо взрослым и далёким.
Он был… притягательным.
Осознав эту мысль, я впилась ногтями в собственные ладони.
О чем ты вообще думаешь, Идиль?!
Привлекателен?! Шэр-Ан?
Мужчина, который изменял тебе направо и налево два года, а потом узнав о лёгком увлечении фиктивной, между прочим, жены, поступил так жестоко!
– Знаешь, Идиль… – устало начал Шэр. – Периодически я ловлю себя на мысли, что ты меня достала. Твоя ненависть, которую ты даже не пытаешься скрывать, твое пренебрежение моими приказами, твое своеволие. Ты, словно подросток, упиваешься своим горем, которое сама же придумала и не желаешь слышать доводов разума.
– Сама придумала? – свистящим шепотом переспросила я, резко склонив голову к плечу. – Действительно, у меня убили любимого мужчину, а я, подумайте только, вздумала на это обидеться на святого тебя!
– Он был шпионом, – ровным, безэмоциональным тоном отозвался Шэр-Ан. – Любила там только ты, Идиль. Юлин-Ун хотел увести тебя в Шаррат. Ты понимаешь, что это значит? Из тебя бы там всю кровь выкачали ради экспериментов!
– Врешь! – я подалась вперёд, сжимая кулаки. – Он не знал о моей крови. Никто не знает, ты сам гарантировал сохранность этой информации, и что она не просочится даже в твое ведомство. Ты обещал отцу и мне!
– И я сдержал свое слово. Но я не вижу других причин для такой настойчивости у одного из учёных.
– Он младший учёный и его деятельность не относилась к… к этому, – я отмахнулась, когда Шэр-Ан попытался возразить и эмоционально продолжила. – И ты убил его на дуэли, а не забрал в свои застенки. Как последний ревнивый муж, которому коварно наставили рога.
