Ни я, ни Сина не знали, что сказать, как утешить её. И прежде чем мы что-то придумали, по дороге к ферме промчалась машина, в спешке едва не сбив нас. Прямо перед нами она с грохотом затормозила, и из неё выскочила миссис Брукман.
– Ты ж моя милочка! – воскликнула она, подлетев к Винифред и схватив её за плечи. – Быстро. Твоя мать позвонила в магазин и хочет, чтобы вы, дети, ей перезвонили. Где твои братья?
Сквозь рыдания Винифред выдавила:
– Вилфред на рыбалке… – тут она всхлипнула дважды, – неизвестно, когда вернётся… – всхлипнула дважды, – Зебедия где-то в лесу… – всхлипнула трижды, закашлялась, всхлипнула, закашлялась, – с отшельником. – Последние слова она произнесла так, словно Зебедия назло ей выбрал самого нелепого товарища.
– Зебедия! – воскликнула Сина. – Если он вернётся к обеду, а нас нет, он встревожится. Я оставлю ему бутерброд и записку, что мы у «Брукмана». Нет смысла сообщать ему об отце, пока мы не узнаем подробностей. – Она бросилась в дом, а миссис Брукман снова обратилась к Винифред:
– Мне очень жаль, милочка. Видимо, этот звонок придётся сделать тебе самой…
Мы нетерпеливо ждали, когда вернется Сина. Затем миссис Брукман сказала оглушённой Винифред:
– Пойдём, не будем терять время, – и подтолкнула её к машине.
– Звонок был по поводу… денногоукрий амлетасий?
[15] – спросила Сина у миссис Брукман.
– А по поводу чего же ещё? Ох, бедная, бедная мама! – прорыдала Винифред, поразив нас мгновенным овладением нового языка, даже если это всего лишь поросячья латынь.
– Ну, ну, – зацокала языком миссис Брукман. – Мы ещё ничего точно не знаем. Исчезновение твоего отца могло быть просто совпадением.
– Ха. Держите карман шире, – хлюпнула носом Винифред и снова заревела.
– Винифред, милая, – мягко поинтересовалась Сина, – ты знаешь что-то, чего не знаем мы?
Я ущипнула Винифред. Я подумала, что, если отец Винифред вправду попал в переплёт – а теперь было ясно, что он точно во что-то впутался, – значит, нам лучше не болтать, чтобы не подставить его под ещё бо́льшие неприятности. Не говоря уж о том, какую взбучку получим мы сами, загодя догадывавшиеся об этой афёре, но ничего не предпринявшие.
Ехали мы в полном молчании, если не считать всхлипывания Винифред. Сина взяла с собой радиоприёмник и не переключала его с Си-би-си в ожидании следующего выпуска новостей. Очень необычно было ехать в машине с играющим радио.
– Однажды, – сказала я просто потому, что меня стало тяготить молчание и хотелось завести живую беседу, – в машинах поставят радио.
– Тише, Франни, сейчас не время, – шикнула Сина.
– Милочка, в машинах уже устанавливают радио, – мягко проговорила миссис Брукман. – Но ваш грузовик – старый «Бьюик» 1918 года, а это легковой автомобиль «Нэш» 1927 года. Радио начали ставить всего лет десять назад.
То, что кто-то раньше меня сделал такое грандиозное открытие, выбило у меня почву из-под ног. Но всё же я ведь не изобретатель. Я писатель. И это тоже непросто.
– Тссс, – яростно зашипела Сина, едва начались новости. У Ревуньи Элис брали интервью.
– Как он мог! – вырвался её голос из радиоприёмника. – Он же не настоящий пилот. Он же просто читал об этом! Да, последнее время он был такой чудной, беспокойный, но такого я не ожидала.
– Ой, матушка! – вне себя воскликнула Винифред. – Что же ты говоришь!
Мы зацыкали на неё, а Ревунья Элис продолжила роптать в микрофон:
– Я и приехала-то в Комокс потому, что была уверена, что он отчебучит какую-нибудь глупость. У меня на такие штуки нюх. И вот когда я приехала, он мне говорит: «Я задумал нечто блистательное, судьбоносное и даже жизнеугрожающее, нечто дерзновенное и прекрасное, но я не могу тебе сказать, что именно». – «Ты должен мне сказать, – просила я его снова и снова, – если это опасно для жизни, ты должен мне сказать! Ты что, можешь умереть?» – «Могу», – отвечал он. «Тогда скажи мне», – говорила я. «Дохлый номер! – отвечал он. – Ты только станешь меня отговаривать». Этот мужчина иногда просто невыносим!
– Итак, миссис Мэдден, вы полагаете, ваш муж говорил об угоне «Арго»?
Миссис Мэдден в панике замолкла, очевидно только сейчас осознав, в чём именно она призналась. «Нет», – ответила она. Но было ясно, что она лжёт.
– Ох, матушка! – воскликнула Винифред. – Ну почему ты никогда не думаешь, прежде чем сказать?!
– По телефону твоя мать казалась очень расстроенной, – заметила миссис Брукман. – Она плакала.
Мы с Синой переглянулись, но, конечно же, ничего не сказали.
Больше никто ничего не говорил, но Винифред собралась и посуровела. Пусть её мать не встала на сторону отца, сама она не отступится. Когда мы добрались к «Брукману», миссис Брукман набрала записанный номер и передала трубку Винифред.
– Матушка, – позвала Винифред осторожно.
– Оооооох, – донеслось с другого конца провода.
– Ну, матушка, возьми себя в руки. Возможно, с отцом всё в порядке. Возможно, он просто пошел… э… погулять. Или уехал кататься. Никаких улик нет.
– Оооооох!
– Если он что-то сделал или не сделал, я уверена, у него были на то причины. Мы должны поддерживать его, матушка, а не давать неразумные интервью людям с радио.
– Оооооох!
– Ну что ж. Хорошо, что мы поговорили об этом. У нас всё в совершенном порядке. Позвони, когда будут новости или когда ты будешь в силах поддерживать беседу.
– Ооохррр, оохррр, оохррр! – причитания Ревуньи Элис вдруг превратились в рычащие хрипы. Похожие на ревущий на повышенных оборотах мотор. Что это могло предвещать, мы не понимали.
– Да свидания, матушка, – спешно попрощалась Винифред и повесила трубку.
На мгновение она насупилась, сморщив лоб. Мы тоже сочувствующе нахмурились.
– Что ж, – подытожила Винифред, – от неё помощи не дождёшься. Это очевидно.
– А что ты хочешь сделать, милая? – уточнила Сина.
– Поехать домой, – ответила Винифред. – Ну, то есть к вам домой. Поехать домой и дождаться Зебедию и Вилфреда.
– Да, конечно, – согласилась Сина.
Миссис Брукман отвезла нас обратно, и хотя радио было включено всю дорогу, других новостей не было. Приехав домой, мы поблагодарили миссис Брукман и вылезли из машины. Мы были почти в дверях, когда она крикнула в открытое окно:
– Кстати, как вы с Глэдис сработались?
