Пролог
Кара лежала в постели и придумывала имена. Мама с папой имя пока не выбрали, хотя оставалось всего полтора месяца до тех пор, как Кара станет старшей сестрой. Было очевидно, что им потребуется её помощь. «Джонатан?» Нет, слишком обыденное. «Натаниэль?» Нет, не годится. Знает она одного Натаниэля, он всё время в носу ковыряется. «Самуэль?» Хорошее имя, но ведь дело кончится тем, что все будут звать его «Сэмом», а это не пойдёт.
«На самом деле мне хочется, чтобы это была Виктория!»
Кара тихонько хихикнула. Мысль была приятная, но она была твёрдо уверена, что родится мальчик. Так сказала мама, а мама никогда не ошибается.
«Филип? Эдмунд? Артур?»
И Кара уснула.
Когда она открыла глаза, у её кроватки стояли двое мужчин. Один высокий, другой низенький. Темнота в комнате скрадывала их черты, и мужчины казались живыми тенями.
Высокий достал мешок из-под картошки и неловко переступил с ноги на ногу.
– Ты уж извини, маленькая, – сказал он.
И массивной лапищей выдернул Кару из постели.
Девочка завопила.
– Не трудись звать на помощь, – сказал второй. – В доме всё равно никого, кроме нас.
Кара изо всех сил царапала верзиле руки и отчаянно брыкалась ногами, но с тем же успехом можно было драться с деревом. Мужик затолкал её в мешок, мешковина ссадила ей щёку.
Над головой у неё туго затянулась верёвка. И её окутала новая, удушающая тьма.
– Вот он где, демонский-то дух! – буркнул верзила. – Гляди, вся рука в крови!
– Это всего лишь царапина, Джозеф.
– Надо будет потом бальзам какой приложить, а то мало ли, вдруг она как её мамаша. Вдруг оно заразное.
– Да не мели ерунды!
– Ага, тебе-то хорошо говорить! Тебя-то она не расцарапала.
Скрипнули доски пола – низенький наклонился к мешку из-под картошки. Каре было слышно частое, прерывистое дыхание на расстоянии меньше фута от её уха.
– Она там жива хоть? – спросил Джозеф.
– Жива, жива, – ответил второй. – Она нас внимательно слушает. Верно, малышка?
Кара, как ни сдерживалась, всё же тихонько всхлипнула.
– Да не бойся ты, – сказал мужик. Кара даже сквозь толстую мешковину чувствовала, как пахнет у него изо рта: варёной репой и тем прозрачным пойлом, которое папа называл «первачом». – Мы тебе ничего плохого не сделаем. Нас сам предводитель прислал, он нам так и сказал: вы с ней, мол, поосторожнее, но не обижайте её. Пока мы не будем знать наверняка.
Последовала длинная пауза, а потом оба мужика расхохотались. Кара услышала хлопок откупориваемой пробки и бульканье: оба по очереди напились из горла.
– Я хочу к мамочке! – сказала она.
– Это хорошо, – ответил мужик. – К ней-то мы и поедем.
Её швырнули на открытую телегу и покатили сквозь ночь.
Дорога была ухабистая, телега протестующе тряслась и грохотала, Кару швыряло от стенки к стенке. Торчащие щепки и плохо вбитые гвозди оставляли кровавые царапины на коже.
И вот наконец телега остановилась.
Кто-то вскинул девочку на плечо – Джозеф небось. От него так же несло первачом, как и от низенького, и он слегка шатался на ходу. Кара не думала, что это от её веса.
Оба не обменялись ни словом, и это внезапное молчание встревожило Кару.
– Куда мы идём? – спросила девочка.
Ей не ответили.
– Куда мы идём? Отвечайте!
И Кара замолотила кулачками по спине Джозефа. Дядька плотнее стиснул свою ношу, но больше никак не откликнулся.
Они всё шли и шли. Кара изо всех сил вслушивалась в ночную тишину. Тут было слишком тихо. Глухое безмолвие, только ровный, ритмичный топот башмаков по земле.
Наконец кто-то кашлянул.
Кашель раздался справа от Кары. Наверно, это мог быть низенький, но Кара так не думала. Похоже на то, что кашель был женский.
Они тут были не одни.
– Помогите! – завопила Кара. – Спасите, помогите, пожалуйста!
Мольбам Кары отозвался скрип ступенек под ногами огромного мужчины. Ночной воздух обвил Кару своими холодными пальцами и крепко сжал.
«Где же мы?» – думала она.
Тут Кару вытряхнули из мешка – и она получила ответ. Она стояла на маленьком помосте посреди заброшенного поля к северу от деревни: одного из немногих мест в Де-Норане, где ничего путного расти не желало. Помост вздымался над землёй футов на десять и слегка пошатывался. В отдалении чёрные кроны Чащобы качнулись в сторону Кары и отклонились, как будто манили к себе.
Кара не далее как вчера гуляла по этому полю и собирала полевые цветы, дожидаясь вестей о маме. Помоста тогда не было.
Его построили за ночь.
– Добрый вечер, Кара! – послышался знакомый голос.
Перед ней склонился фен-де Стоун. Он был высок, с копной густых каштановых волос, собранных в аккуратный хвост на затылке, в алом одеянии, что подобало его положению предводителя Де-Норана. Один глаз чуть больше другого, и оба пронзительно-голубые: «хищные глаза», как говаривал Карин папа – но исключительно у себя дома, и то вполголоса.
Сейчас эти немигающие глаза вонзились в глаза Кары, как будто искали что-то.
– Прошу прощения, если они тебя напугали, милочка. Разумеется, проще было бы объяснить ситуацию и привести тебя сюда миром. Но всё случилось так стремительно – мы не могли рисковать.
У Кары голова шла кругом. Ей сейчас следовало спать, а не дрожать тут, в ночи под открытым небом, разговаривая с деревенским предводителем о том, чего она не понимала.
– Где мама? – спросила она. – Где папа?
Уж они-то ей всё объяснят…
Вид у фен-де Стоуна сделался удивлённый. Это выражение неловко застыло у него на лице, как скверно подогнанная маска.
– Они же здесь, Кара! – сказал он. – Мы все здесь. Как же ты не заметила?
И отступил в сторону.
По полю раскинулось море лиц. Все население Де-Норана – мужчины, женщины, дети – стояло неподвижно, как огородные пугала. И все смотрели на неё.
Кара увидела в отдалении старую телегу, на которой её привезли. Должно быть, толпа расступилась, чтобы пропустить их к помосту. Её друзья и соседи стояли в нескольких дюймах от похитителей. Они знали, что происходит, – и допустили это.
