Саймон одним плавным движением наклонился и поднял Грейс на ноги: несмотря на свои размеры, он был проворен, как кошка. И тут же Грейс окружили озабоченные покупатели, спрашивая, не позвать ли папу. Грейс махнула рукой с решительным видом, говорящим о том, что она испытывает невыносимую боль, но слишком самоотверженна, чтобы кого-то беспокоить.
Убедившись, что Грейс не пострадала, все накинулись на Кару.
– Ах ты язычница! – сказала Бетани Джеймс, старая карга с серповидным шрамом на подбородке. – Неужто бедная девочка без того мало страдала?
– Да она сама…
– Не слушайте её, врет она всё! – сказал Вильям Элиот, бородатый мужичок ростом не выше Кары. – И мать у ней такая же была, за словом в карман не лезла. А чем это кончилось, мы все знаем!
Вильям смерил Кару взглядом, подступив вплотную, так что она почувствовала, как изо рта у него несёт жареным луком.
– И лицом на неё похожа как две капли воды! Вот посидит ночку в Колодце, научится уму-разуму, пока не поздно! Схожу-ка я за серым плащом, подам официальную жалобу…
Однако не успел Вильям дойти до выхода из магазина, как Грейс вскричала:
– Ах, постойте! Кара не виновата! Она меня просто чуть-чуть толкнула! Я просто… мне просто тяжело держаться на ногах, потому что… потому что…
На глаза Грейс навернулись слёзы.
Миссис Джеймс обняла её за плечики.
– Ты слишком добра, моя милая! Ещё защищать её пытаешься, после того, что она с тобой сделала! Самому Тимофу Клэну нелегко было бы проявить такое всепрощение.
Тут деловито вмешалась Таннер:
– А из-за чего вы, собственно, повздорили-то?
Грейс потупилась. Сама скромность и невинность!
– Ну, говори ты! – велела Таннер Каре.
Кара пожала плечами. А что говорить-то? Всё равно всё без толку. Кто ей поверит?
Таннер скрестила на груди свои ручищи, мощные и ловкие, не хуже, чем у любого мужчины.
– Девочки, – объявила она, – это мой магазин, и уж я разберусь, что тут произошло!
Грейс что-то пробормотала – так тихо, что никто не разобрал ни слова.
– Что-что? – переспросила Таннер.
Грейс повторила, уже погромче:
– Она отняла у меня серенькую…
Кара пришла в ужас. Не оттого, что Грейс это сказала – а оттого, что она с самого начала не догадалась, к чему та клонит.
– Я этого не делала! – воскликнула она.
Но даже самой Каре было слышно, как беспомощно и фальшиво это звучит.
– А ну цыц! – рявкнул на Кару Вильям. Он подобрал с пола трость Грейс, вручил ей и ласково похлопал девочку по руке. – Ну-ка, расскажи, как это вышло!
– Я пришла купить какой-нибудь мази для ноги. Я увидела Кару и подошла к ней, хотела обсудить, что было в школе. Я не смогла сегодня пойти в школу, потому что болела, и мне не хотелось отставать от класса. Я подумала, может, Кара мне расскажет то, что я пропустила. Но она только и делала, что расспрашивала, есть ли у меня деньги. Наверно, это все те новые конфеты, ей очень уж хотелось попробовать…
– Сладкие кристаллы… – сказала Таннер.
– Ну да, они самые. Беда в том, что у неё не было денег. Нет, конечно, я предложила её угостить. Я же надеялась, что тогда она согласится помочь мне с уроками, а то я каждый раз так беспокоюсь, когда пропускаю школу. Но стоило мне достать семечку, как Кара её тут же выхватила у меня из руки, а я упала. Нет, Кара меня не толкала! То есть, может, она и толкнула, но это вышло нечаянно. Она бы никогда так нарочно не поступила. Кара на самом деле очень добрая девочка, если познакомиться с ней поближе…
– Это моя серенькая, – сказала Кара. – Я сегодня утром сделала кое-какую работу на ферме у Лэмбов. Можете у них спросить, если мне не верите.
С тем же успехом она могла бы разговаривать с ветром.
– Серого плаща позвать надо! – сказал Вильям.
– Да, – согласилась Таннер. – Воровство безнаказанным оставлять нельзя!
– Пару часиков в Колодце, а?
– Это самое меньшее.
– Ой, не надо, пожалуйста! – воскликнула Грейс, хватая за руки Таннер. – Я же знаю, что Кара просто пошутила. Да, у неё странное чувство юмора, и со стороны шутка, которую она со мной сыграла, может показаться несказанно жестокой, но, по крайней мере, это позволяет мне чувствовать себя, как будто я здоровая! И ведь я же знаю, что она собиралась мне её вернуть. Правда, Кара? Ведь ты же собиралась мне её вернуть, да?
Все обернулись к Каре, ожидая её ответа.
Девочка подумала было, не стоит ли ещё раз заявить, что она ни в чем не виновата – но, похоже, смысла нет. Грейс в ответ просто улыбнётся, или надует губки, или расплачется – и все Карины оправдания разлетятся вдребезги.
– Я её верну, – ответила она безжизненно-ровным тоном. – Я просто неудачно пошутила.
Грейс тут же просияла. На Кару она поглядела с нескрываемой гордостью, как будто Кара собачка, которая только что выполнила превосходный трюк.
Таннер зашла за прилавок и достала швабру.
– Ну, девочки, баловства я у себя в магазине не потерплю! Кто-то должен прибрать этот беспорядок.
Грейс кивнула, как будто это было более чем разумно.
– Кара, ты знаешь, мне так трудно наклоняться, но если ты подашь мне швабру, я…
– Вот ещё вздор! – воскликнула миссис Джеймс, тыча костлявым пальцем в сторону Кары. – Ведьмина дочка всё это натворила, её и наказать следует!
– Вот-вот! – воскликнул Вильям и закивал так яростно, что Кара подумала, как бы у него зубы изо рта не вывалились. Он приобнял Грейс за талию. – Ты тут ни соринки не подымешь, лапушка моя! Идем-ка, мы проводим тебя домой.
Таннер ткнула ручку швабры в руки Каре.
– Ты ничего не забыла? – спросила она.
– И точно! – воскликнула миссис Джеймс, и Кара с шокирующей отчётливостью вспомнила, как колыхалось лицо старухи в свете факелов тогда, в ночь казни её матери. – Ты головой не ослабела, а, девка?
– Серенькую! – напомнила Таннер.
Кара медленно, как во сне, выковыряла монетку из складок школьного платья. В последний раз посмотрела на неё – «Просто бесполезная семечка, из неё ничего даже не вырастет!» – и уронила монетку в подставленную ладонь Грейс.
– Я просто хотела, чтобы ты знала, – сказала Грейс, сомкнув свои крохотные пальчики на добыче, – что я тебя прощаю!
И она сухо чмокнула Кару в щёку. Губы у неё были холодные.
4
Некогда земли Вестфоллов были цветущим раем: сплошные яблоневые сады, кукурузные поля и зелёное пастбище с колышущимися травами. Кара не раз пыталась мысленно восстановить ферму такой, какой она была когда-то, но в памяти всплывали лишь обрывки. Папа, загорелый дочерна, работающий в поле и останавливающийся, чтобы помахать ей рукой, или закатывающий тыкву на гору, ведущую к дому. Мама, которая направляет крохотные ручонки Кары, уча сажать семена. Запах земли от мамы, как будто она сама проросла из пашни.
