Грейс обхватила себя за талию и при этом выронила трость. Она опустилась на землю.
– Ну пожалуйста, Кара! Мне так плохо! Кому и понять, как не тебе! Мне необходимо увидеть книгу! Он не даст мне уснуть, пока я её не увижу.
Внутри у Кары шевельнулся червячок вины. Не будь она так небрежна, Грейс никогда в жизни не увидела бы гримуара, не изведала бы этих страданий. «Никто не заслуживает подобного, – подумала Кара, – даже она!»
Она вытащила гримуар из-под подушки и приложила его к окну.
– Ну вот, – сказала Кара. – А теперь, пожалуйста…
Грейс бешеным волком кинулась в окно. Её рот был раззявлен в гримасе нечеловеческой ярости. Обеими ладонями она замолотила по стеклу с такой силой, что Кара была уверена – оно вот-вот разобьётся.
– Моё!!! Моё!!! Моё!!!
Кара выронила книгу. Она упала на кровать, страницы зашелестели – и наконец раскрылись на тщательно выписанном изображении сквита. Сквит был не очень похож на того, которого она сняла с Лукаса, но выглядел не менее смертоносным.
«Вот, – как бы говорила книга, – попробуй это!»
Кара не помнила, как произнесла слова, но это неважно: результат от этого не изменился. Первый сквит сел Грейс на руку и коснулся своим жалом-штопором её кожи. Грейс проворно сбросила его прежде, чем он успел начать ввинчиваться. Второй сквит успел зайти дальше: ему удалось вонзиться в тело Грейс пониже локтя, прежде чем она успела схватить его двумя пальцами и раздавить. Кара ощутила слабую боль в пальце – так, укол, не более того. «Я начинаю привыкать к смерти», – подумала Кара, и тут сквиты налетели со всех сторон, покрыли окно спальни сплошным ковром, так что Грейс исчезла под грудой шевелящихся тел. Кара провела пальцем по стеклу изнутри, и сразу десяток сквитов ринулись на это место, чтобы быть поближе к владычице.
«Книга моя! Никто её не отберёт!»
Грейс завизжала – тоненько, отчаянно, совсем по-детски, – и Кара ахнула. Мир снова сделался ясным и отчетливым.
– Нет! – воскликнула Кара и забарабанила по стеклу. – Прекратите! Прочь!
Сквиты как один снялись и улетели в темноту. Кара, прижавшись лицом к стеклу, проводила взглядом Грейс, которая заковыляла прочь. Она забыла свою трость, и её бесполезная нога волочилась следом за ней. «Жива! – подумала Кара. – Слава Клэну!» Один раз Грейс обернулась. Луна светила достаточно ярко, чтобы Кара могла разглядеть её лицо. Вместо подобающей благодарности там было лишь обещание отомстить. Кара расхохоталась. «Мечтать не вредно, калека! Только попробуй сделать это ещё раз! Увидишь, что будет!» Она расхохоталась ещё раз, и хотя где-то в глубине души она сознавала, что смех этот какой-то неправильный, большая часть её тела – разомлевшего и умиротворённого после заклинания – получила от этого ощущения большое удовольствие.
– Я лучше тебя! – сказала Кара. Гримуар лежал у неё на руках, наконец-то у себя дома. – Я лучше вас всех!
Она подумала, не призвать ли кого-нибудь, чтобы Грейс пришлось спасаться бегством до самого дома. Её рука погладила книгу. Это было бы так приятно. Так правильно. Она бы даже выбрала что-нибудь не слишком проворное – скажем, магслова, – чтобы у Грейс был шанс. Кара снова коснулась книги – на этот раз книга шевельнулась у неё под пальцами. «То-то мы с тобой повеселимся! В конце концов, я же дочь своей матери». Та частица Кары, что сделалась пугающе крошечной, удивлялась, почему этот шум не перебудил весь дом. И тут она услышала его – звук, который заглушали стук по стеклу, беспорядочные мысли, жужжание сквитов…
Вопли Таффа.
Кара выронила гримуар и выскочила из комнаты. Папа сидел на своей кровати, держа Таффа на руках. Повсюду была кровь.
– Полотенца! – воскликнул он. – Неси полотенца!
Ран было две: одна в центре предплечья, вторая на затылке. На затылке была всего лишь царапина, а вот рана на предплечье оказалась по-настоящему глубокой. Когда Кара зажала её полотенцем, кровь заструилась наружу сквозь ткань и выплеснула труп утонувшего сквита, который ввинтился слишком глубоко.
Папа подобрал его двумя пальцами и выкинул наружу. И закрыл окошко.
– Это всё я виноват, Кара, – сказал он. В его голосе звучало такое отчаяние, что на глаза у Кары внезапно навернулись слёзы. – Во всём, что приключилось с нашей семьёй. Я не стал её защищать, как следовало, и вот теперь все мы наказаны!
«Нет, – подумала Кара. – Это я виновата в том, что подумала, будто могу справиться с гримуаром».
Она промыла и перевязала раны Таффа и сделала ему обезболивающий компресс. Малыш кривился от боли, но изо всех сил сдерживал слёзы. В конце концов Тафф уснул. Кара смотрела на него, на его подрагивающие веки, на то, как вздымается и опадает его грудь. Её чудесный братишка, который никогда никому не причинил зла.
«Ведь он же мог погибнуть сегодня ночью! И это всё я виновата. Я!»
Нет. Не только она.
– Ты куда? – окликнул папа пару минут спустя, когда она пронеслась через кухню с сумкой через плечо. Он сидел за столом, наполовину опустошив бутыль самогона. – Кара!
Но Кара не ответила. Только сгребла пригоршню спичек и помчалась своей дорогой.
К тому времени, как небо озарили первые лучи солнца, Кара соорудила внушительную груду веток. Она бросила гримуар на эту груду. Книга провалилась сквозь импровизированный костёр, точно наковальня, и на несколько дюймов зарылась в землю.
Кара чиркнула первой спичкой.
Она гадала, какие ещё подвохи её ожидают. А вдруг гримуар внезапно оживёт, отрастит ноги и кинется бежать через поле? А вдруг Сордус материализуется прямо у неё перед глазами и примется соблазнять её обещаниями могущества и счастья?
Да, в конце концов, спичка не загорится.
Спичка загорелась.
Кара смотрела на пляшущий огонёк, ожидая, что вот-вот налетит сверхъестественный ветер и всё потушит. Утро оставалось всё таким же тихим. Кара, всё ещё ожидая, что ей что-нибудь помешает, накрыла ладонью крохотный огонёк и поднесла его к костру. Ветки, хоть и сыроватые, занялись без труда, пламя весело охватило всю груду. В лицо Каре ударил жар, но она осталась стоять неподвижно, глядя, как пламя окутывает проклятую книгу, в полной уверенности, что не может всё быть так просто.
Однако никакого подвоха не было. Книга не взлетела в небеса. Она не обладала собственным разумом и не заставила Кару кинуться в огонь, чтобы её спасти. Никакой чёрный дракон не упал камнем с неба и не унёс гримуар прочь.
Книга просто не горела.
Когда костёр прогорел, Кара вытащила из него книгу, отряхнула пепел и сунула обратно в сумку. Гримуар даже не нагрелся.
15
На рассвете небо разверзлось, и всё утро лил дождь. Сердитые стрелы дождя пронзали чучела, расставленные вокруг деревенской площади, и заставили продавцов с леденцами и расписными шариками для игры попрятаться под крышу. За несколько часов открытая площадка, отведённая для танцев, превратилась в непроходимое болото. Неустрашимые ребятишки, нарядившиеся в свои костюмы, сидели, уткнувшись носом в стекло, и молились, чтобы ливень кончился. Девицы постарше собирались вместе и сооружали друг другу причёски с самыми мрачными предчувствиями, гадая, придётся ли им вообще надеть сегодня праздничные платья.
