Это был фен-де Стоун.
Не похоже было, что он ранен, но он был весь в крови. И лицо. И одежда.
Он нашёл глазами Кару.
– Ты! – сказал он.
Фен-де вытащил из ножен, спрятанных под плащом, длинный кинжал. Оружие, изукрашенное драгоценными камнями, явно было скорее для красоты, но, судя по окровавленному лезвию, оно всё ещё годилось для своей прямой цели.
Лукас загородил собой Кару.
– Фен-де Стоун! – окликнул он.
Если тот и услышал Лукаса, то виду не подал. Он надвигался на Кару, неуклюже, шаг за шагом, не отрывая своих безумных глаз от глаз Кары.
– Ты! – повторил он. – Ты!
Он был уже в нескольких футах. Кара почувствовала, как Лукас напрягся, готовясь броситься на него. Но в этом не было нужды. Фен-де рухнул на колени и положил кинжал к ногам Кары.
– Ты должна спасти нас! – воскликнул он. Слова звучали невнятно – его душили слезы. – Я пытался, но не могу. Мне не хватает сил. Ты должна её остановить, помешать ей губить мой народ!
– Кого – её? – спросил Лукас.
Фен-де смотрел на Кару умоляюще, и на секунду ей сделалось почти жаль его.
– Мою дочь, – сказал он.
Кара знала, что больше никогда не сможет принимать свободу как должное. Она наслаждалась теплом солнца, шаловливой лаской ветерка. Однако после первоначального радостного порыва девочка осознала, что кругом всё не так. Воздух должен был благоухать свистоцветом и ландрилью, что цветут в это время года, а был затхлым, будто в склепе. В жуткой тишине, лишённой привычного жужжания и хлопанья крыльев, каждый шаг будто отдавался эхом.
Она чувствовала себя пришельцем в чьём-то сне.
– Четыре дня назад это началось, – говорил фен-де Стоун, на удивление быстро шагающий по неровной дорожке. – Сперва по мелочи. То молоко скисло ни с того ни с сего. То растения из земли принялись расти корнями кверху. Старейшины были уверены, что это всё твоё дурное присутствие отравляет общину. Клялись, что как только тебя казнят, тут же всё наладится.
Фен-де Стоун вдруг остановился как вкопанный. Кара чуть не налетела на него. Он посмотрел на неё выпученными, налитыми кровью глазами.
– Они хотели прикончить тебя сразу. Это я тебя спас. Я им сказал, что они ошибаются. Я тебя защитил, Кара! Не забывай об этом. Я твой друг, не забывай!
Он стоял к ней вплотную и ждал ответа. От него разило грязью и потом.
«Ты причинил мне зло. Ты убил мою мать и сделал меня ведьмой».
– Я ничего не забуду, – тихо ответила Кара.
Фен-де Стоун удовлетворённо крякнул, развернулся на каблуке и зашагал дальше, ещё торопливей прежнего. Кара предполагала, что они направляются в деревню, но, хотя быстрее было бы срезать через лесок слева от них, фен-де Стоун не желал уходить с дороги.
– Вот после коров всё пошло вверх дном. Скотовод Самуэльсон за мной прибежал – прямо из постели вытащил посреди ночи. Стыдно сознаться, поначалу я ему не поверил. Подумал, небось опять самогонки надрался, водилось за ним такое в молодые годы. Однако же он был достойным членом Лона, поэтому я накинул плащ и пошёл с ним. Когда я уходил, я заметил, что комната Грейс пуста, но тогда не придал этому особого значения. Девочка всегда была странненькая, иногда просто возьмёт и уйдёт куда глаза глядят. Я её наказывал, как подобает праведному отцу, но ничего не помогало.
«Он говорит о ней в прошедшем времени, – подумала Кара, – так, будто она ему вообще не дочка…»
– Что же случилось? – спросила Кара.
Фен-де поскрёб запёкшееся пятно крови у себя на голове.
– Ну, ты же знаешь, владения Самуэльсона с одной стороны граничат с землями чистильщиков. Не очень-то ему это по душе, но его семья поселилась тут одной из последних, кому-то пришлось жить бок о бок с этими…
Фен-де замялся, бросив взгляд в сторону Лукаса.
– С этими людьми. Но Самуэльсон мужик упрямый, он вбил себе в голову, что если выстроить каменную стену вдоль северного края своих пастбищ, это позволит отвадить незваных гостей. Смешно, конечно: стенка-то чуть повыше меня. Любой Вонючка, который что-то такое замышляет, может просто…
– Так что коровы-то? – перебил Лукас.
– Все его коровы либо погибли, либо помирали. Я ведь сам очень животных люблю, как и наш благословенный Тимоф Клэн в своё время, – так вот, это было самое ужасающее зрелище, какое я видел в своей жизни. Разорванные бока, переломанные ноги… Прямо сердце разрывалось, глядя на этих злосчастных созданий. Я потом помог Самуэльсону прекратить их мучения.
– Может, на них кто-то напал? – спросил Лукас и машинально пощупал свою изуродованную руку. – Может, какой-нибудь зверь из Чащобы?
– Нет. На них не было следов от зубов. И никаких необычных следов тоже не было. Такое впечатление, как будто всё стадо билось и билось об стену, пока все не погибли.
– Это сделала Грейс, – сказала Кара. – Верно?
Искажённое от горя лицо фен-де Стоуна было ответом само по себе.
Кара представила себе, как Грейс стоит на холме и смотрит на мирно пасущееся стадо, а потом раскрывает гримуар. И как, после того, как она произнесла нужные слова, её губы расплываются в лукавой улыбочке, когда первая из коров врезается в стену…
«Колебалась ли она? Хотя бы секунду?»
– Но зачем? – спросил Лукас.
– Силу испытывала, – сказала Кара. – Как я поначалу.
Ей не нравилось признаваться в этом сходстве, но оно заслуживало того, чтобы о нём сказать.
– Грейс убила этих бедных животных просто затем, чтобы убедиться, что она это может.
После этого они долго шагали молча. У Кары были ещё вопросы, но прилив энергии, который она испытала, вырвавшись на свободу, схлынул, усталость и жажда мешали на чём-то как следует сосредоточиться, и она могла только тупо шагать вперёд. Бросив взгляд на Лукаса, Кара увидела в его глазах ту же борьбу.
К полудню земля подёрнулась дымкой, и ноги у Кары стали подкашиваться.
– Нам нужно напиться, – сказала она наконец. – И поесть.
Фен-де Стоун кивнул.
– Уже почти пришли.
За поворотом ждал простенький лагерь: свёрнутый спальный мешок, круг из камней, где разводили костёр, и, главное, два великолепных меха с водой! Лукас схватил ближайший и протянул его Каре. Кара поднесла мех к потрескавшимся губам и принялась пить, но заставила себя ограничиться всего лишь тремя большими глотками. Будет очень некстати, если её ещё и стошнит.
Фен-де Стоун достал из-под спальника палку вяленой говядины. Он уже собирался отрезать себе изрядный шматок, но тут Лукас выхватил мясо у него из рук.
– Эй, малый, а ну отдай! – воскликнул фен-де.
Лукас, не обращая на него внимания, разрезал мясо на два куска и большую часть отдал Каре. Мясо было свежее и мягкое, и хотя Кара невольно спросила себя, не от Самуэльсоновых ли коров эта говядина, она была так голодна, что ей сделалось всё равно.
