Изо рта у Таффа что-то полезло наружу.
Оно было чёрное, смолянистое и живое, бесформенный ком жестокости и безнадёжности. Кашель, который начинается от утренней сырости и никак не перестаёт. Безумная давящая тяжесть камней и земли. Младенческий крик, оборвавшийся посреди ночи.
То была сама смерть, холодная, расчётливая и неумолимая.
Джейбенгук её склевал.
Стоило бы Каре моргнуть глазом, и она бы всё пропустила. Джейбенгук был проворен, немыслимо проворен. Он сцапал Смерть её брата в воздухе так же легко, как пташка хватает червяка. Кара даже не услышала, как он её глотал: клацнул клювом, да и всё. Джейбенгук взглянул на неё вроде как с лёгким недоумением – и исчез. В сказке он оставил Самуэлю перо, но тут единственным доказательством появления Джейбенгука остался слабый запах сосновых шишек и жимолости.
Дверь с грохотом распахнулась. В комнату ворвались папа и Лукас.
– Ты в порядке? – спросил Лукас. – Мы услышали странный шум, но, сколько ни старались, дверь открыть не могли…
Лукас осёкся, увидев, как Тафф сидит на краю кровати и болтает ногами.
– А что, ужин скоро? – спросил Тафф.
22
Тафф до отвала наелся разваренной картошки и ячменного супа и снова уснул. Поначалу Кара боялась от него отходить: а вдруг его исцеление всего лишь временное, и потребуется ещё один визит Джейбенгука? Но после того, как Кара час просидела, вслушиваясь в его ровное дыхание, она наконец-то успокоилась достаточно, чтобы спуститься вниз.
Дом Лэмбов был битком набит народом. Папа решил, что сила в множестве, и велел всем собраться вместе с вечера, чтобы отправиться к парому на рассвете. Многие уже расположились на полу, так что Каре стоило немалого труда пробраться к входной двери, не наступив на чью-нибудь протянутую руку или свернувшегося калачиком ребёнка. Кару провожали взглядами. Теперь на неё смотрели как-то иначе. Не со страхом, не с ненавистью – хотя и то, и другое ещё проглядывало временами, – нет, как-то… иначе. Кара старалась ни с кем не встречаться взглядом, прокладывая себе извилистый путь к выходу.
Какая-то старуха преградила ей дорогу.
Она носила бурый передник кожевницы, и глаза у неё были светло-карие – редкость в их деревне. Старуха была хрупкой и дряхлой, но руки у неё были жилистые, натруженные. И заговорила она с уверенностью человека, привычного к тому, чтобы его уважали.
– Мы слышали, что ты сделала, девка-ведьма. Как ты призвала тварь из дыма и теней, чтобы та исцелила твоего брата. Да, магия приносит лишь несчастья, все мы это знаем. И всё же… кто исцеляет, тот следует Путём. Это усложняет дело.
Женщина задумчиво пощипывала себя за руку, коричневую от работы. Следующие её слова прозвучали робко и неуверенно.
– Про внука моего два дня уже ничего не слышно, – сказала она. – Он за деревней живёт, в казармах. На серого плаща учился, хотя я этого никогда не одобряла: что толку готовиться к войне, которой, может, никогда и не случится? Может, кое-кто в серые плащи и из гордыни подался, да только не Итан. Итан мальчик тихий, скромный…
Женщина откашлялась и посмотрела Каре прямо в глаза.
– Я была бы рада увидеть его снова, – закончила она.
Казалось, слова старухи отворили какой-то шлюз – безмолвную комнату враз затопило криками и мольбами.
– Доченька моя! Пять годиков ей всего!..
– Моя семья укрылась в школе, и больше мы не виделись…
– Мужа моего, спаси моего мужа!..
– Мою жену!..
– Отца!..
– Сына!..
– За что нам всё это?
Сначала к ней просто прикасались, потом принялись хватать – за платье, за руки, за ноги, заставляя выслушать и услышать. Кара пыталась протолкаться к входной двери, но их было так много, и все кричали, стараясь, чтобы их расслышали. У Кары голова пошла кругом среди моря клубящихся лиц, и она наугад проталкивалась вперёд, надеясь, что идёт в нужном направлении.
– Помоги нам! Помоги! Помоги!
Она наконец-то добралась до входной двери и выскочила на крыльцо, уворачиваясь от протянутых рук. Кара попятилась, ожидая, что деревенские кинутся следом. Вместо этого чья-то рука отважно протянулась и захлопнула дверь.
Они отчаянно нуждались в ней – но не настолько, чтобы выйти за порог ночью. Не те были времена.
Тысяча звёзд смотрели на неё сверху сияющими, бесстрастными глазами. Кара обошла дом и нашла на задах папу, нагружающего телегу припасами. Рубаха на нём взмокла от пота, рукава были закатаны. Впервые за много лет он выглядел счастливым.
– Ты Лукаса не видел? – спросила Кара.
– Он куда-то пошёл с фонарём некоторое время назад, – ответил папа. – Сказал, что у него кой-какое дело есть, прежде чем мы уедем.
– Что, один?
Папа кивнул.
– Я ему говорил, что не стоит этого делать, но он упёрся. Но я бы особо не тревожился. Он сказал, что он ненадолго, и сдаётся мне, что этот малый способен о себе позаботиться.
– Ну да, способен… – ответила Кара, но её все равно снедала тревога.
– Тафф спит?
– Спит. Я так думаю, в ближайшее время ему надо будет как следует отлежаться.
– Ничего, отлежится, когда в море выйдем.
– Ты по-прежнему думаешь, что это самый лучший выход?
– Да.
– Просто… в деревне же остались ещё люди. Что же с ними-то будет?
Папа взвалил на телегу бочонок.
– Я не уверен, что способен сейчас об этом думать. Это очень тяжело, но прямо сейчас надо позаботиться о себе самих.
Кара кивнула. Конечно, он был прав. Сделать она ничего не может, и глупо думать иначе. «К тому же, будь я на их месте, они бы обо мне даже не вспомнили».
– Мне надо тебе кое-что сказать, – начала Кара. – Про маму.
Папа напрягся, но вместо того, чтобы сказать, что сейчас не время, прислонился к телеге и стал слушать. В этот момент Кара заново его полюбила.
– Когда я сидела в Колодце, мне было видение о прошлом. Я знаю, что произошло в ту ночь. Абигейл Смит была ведьма, но потеряла контроль над собой.
– Да, – сказал папа. Если он и счёл странным, что ей было видение, он об этом ничего не сказал. – Я твою маму с самого начала предупреждал, что на Эбби полагаться нельзя, но она меня не послушалась. Приближалось время, когда магии пришлось бы обучать тебя, и, думаю, Хелена нервничала.
Он чуть заметно улыбнулся.
– Хотя, конечно, она бы в этом ни за что не созналась. Это может звучать жестоко, но Абигейл для неё была просто пробным камнем, на котором она оттачивала свои навыки наставницы. Сперва она выбрала было Констанс, Констанс подходила намного лучше…
