– Если ты так уверена, – сказал Лукас, – можно, я поеду с тобой?
Кара покачала головой.
– Ты же не справишься одна, – сказал он. – Ты и сама это знаешь, по глазам вижу. Разреши, я помогу.
– Нет.
Взгляд Лукаса сделался жёстким.
– Ну и ладно. Всё равно тебе меня не остановить. Я с тобой.
– Уверен? – переспросила Кара. – Могу ли я тебя переубедить?
– Нет, – ответил Лукас.
Каре очень хотелось, чтобы он пошёл с ней, и это было хуже всего. Ей так не хотелось делать это в одиночку! Но вместо этого она нащупала в кармане гримуар, произнесла нужные слова, и Лукас ничком повалился ей на руки. Кара бережно уложила его на землю. Дышал он ровно, но Кара знала, что проснётся он не раньше чем через несколько часов.
Тёмный силуэт вспорхнул и улетел в небо, оставив красную отметинку на шее Лукаса и запах свечки, горящей у изголовья. Это была самая первая сказка, которую запомнила Кара: мама наклонялась над ней и рассказывала про такую особенную бабочку, которая прилетает из страны снов и своим поцелуем погружает непоседливых ребятишек в крепкий сон.
Кара раскрыла гримуар: да, вот она, превосходный рисунок. В следующий раз призвать её будет легче – если это вообще потребуется.
«Птица и сонная бабочка. Против девчонки, которая способна искажать природу по своей воле и повелевать душами людей. Да уж, Грейс будет просто в ужасе!»
Наверно, использовать одно из своих драгоценных заклинаний на такие слабенькие чары было не самым разумным поступком. Но у Кары не было другого способа заставить Лукаса остаться, и она не могла допустить, чтобы он рисковал жизнью. Никто не должен страдать из-за её ошибок. Тем более он!
Кара откинула волосы, упавшие ему на лоб.
– Как бы всё ни обернулось, – сказала она, – я рада, что я это сделала.
Она осторожно поцеловала его в щёку. Будь это одна из маминых сказок, Лукас бы, наверно, пошевелился, разбуженный волшебством её ласки. Но это была не сказка, да и Кара никакая не принцесса.
Она ведьма.
Кара бережно спрятала гримуар в карман, распахнула ворота и сделала первый шаг в сторону деревни.
23
К тому времени, как впереди показалась деревня, Кара решила попробовать, получится ли у неё вписать в книгу животных по памяти.
Получилось.
Первое существо она выбрала потому, что оно могло её защитить. Второе шло в паре с первым – оно могло нанести существенный урон. А третье… Насчёт третьего она даже не была уверена. Это было странное решение, но Кара чувствовала, что оно правильное.
Теперь все эти существа дремали на страницах блокнота, и она могла призвать их в любой момент. Это ободряло. Кара надеялась, что её выбор был разумным, но поскольку она всё равно представления не имела, какие заклинания использует Грейс, это в любом случае была игра вслепую.
Прежде чем закрыть книгу, Кара некоторое время смотрела на последнюю страницу, пустую и ужасную.
Она молилась, чтобы эта страница ей не понадобилась.
Деревня лежала перед ней. На первый взгляд ничего особо не изменилось. Всё те же одноэтажные домики вдоль главной улицы, все как один выбеленные под цвет яичной скорлупы. Торговые ряды. Кузница. Скобяная лавка.
Никаких вывесок нигде не было. Люди и так знали, где что.
Пошёл мелкий дождичек, земля запестрела пятнами кофейного цвета, и Кара плотнее закуталась в плащ. Мамино платье сидело на ней превосходно, но от холода защищало плохо. Над дверью лавки сапожника плясал на ветру деревянный колокольчик, и его глуховатый звон сливался с шелестом дождя. Колокольчик был в форме совы – любимого животного Тимофа Клэна – и предназначался для того, чтобы отводить магию. Кара всегда находила это несколько противоречивым.
Она спешилась и провела рукой по гриве Тенепляски.
– Ступай, – сказала она. – Это не твоя битва. Ты свободна.
Тенепляска стояла как вкопанная и смотрела на Кару с подозрением, как бы спрашивая, в чём подвох.
– Я тебя защитить не смогу, – сказала Кара. – Беги прочь поскорее! Она причинит тебе зло.
Кара подалась вперёд и прошептала лошади на ухо:
– Спасибо за помощь! Ну всё, ступай!
Кара быстро отвернулась, пока не растеряла решимость, и сделала несколько шагов в сторону деревни.
«Только не оборачиваться! – говорила она себе. – Если не оборачиваться, будет легче».
Она обернулась. Тенепляска всё стояла на месте.
– Ступай! – прикрикнула Кара так громко, как только осмеливалась. – Ну пожалуйста…
Они с Тенепляской встретились взглядом. Не отрывая глаз от Кары, кобыла вытянула свою изящную шею и склонилась головой до самой земли.
Поклонилась Каре.
А потом унеслась прочь, размытым чёрным вихрем умчалась навстречу жизни, где нет денников, только вольные луга и свобода. Кара провожала лошадь взглядом, пока та не превратилась в крохотное пятнышко на горизонте. Трудно было оторваться от такой незамутнённой радости.
Когда она снова оглянулась, деревня кишела народом.
Путник, увидевший эту толпу издали, наверняка бы ничего дурного не заподозрил. Всё было более чем в порядке: деловитые лавочники и фермеры, рыбаки и учителя, старейшины и дети выглядели живым доказательством того, что Дети Лона – народ процветающий и культурный. Бетани Джеймс торговалась из-за мешка муки. Сестры Уитни прогуливались по улице голова к голове и сплетничали по поводу какой-то новости, услышанной в школе. Дряхлый дедушка подметал крыльцо торговых рядов.
Всё выглядело как самый обычный день в Де-Норане. На секунду Каре даже почудилось, что всё случившееся было просто дурным сном.
Но потом она пригляделась внимательнее.
Старик не выметал пыль на улицу, где ей положено находиться, а наоборот, заметал внутрь помещения. Второй работник, стоящий всего в нескольких футах от него, мёл пыль обратно, ему навстречу, будто это была какая-то дурацкая игра. И судя по их натруженным рукам и сгорбленным спинам, занимались они этим уже давным-давно.
Может быть, сестры Уитни и в самом деле сплетничали, но вместо слов от них доносилось лишь негромкое, жалобное блеянье.
И когда лавочница Уилкинс протянула мешок муки Бетани Джеймс, обе они переговаривались на том же блеющем наречии, что и сестры Уитни. И ни одна из женщин не обращала внимания на то, что из мешка сыплются черви, которые тотчас находят себе новое убежище в их руках, ногах и лицах.
С трудом сдержавшись, чтобы не заорать, Кара пошла дальше. Она видела всё новые и новые признаки того же самого: извращённой пародии на повседневную жизнь деревни. Присутствия Кары никто не замечал.
