– Встань, Кара Вестфолл! Предстань перед судом.
«Почему он так говорит? Этого же просто не может быть!»
Она встала.
– Ведьма ли ты? – спросил он.
– Я твоя дочь!
– Вопрос был не об этом.
– Зачем ты так?
– Ответь просто «да» или «нет», этого будет достаточно.
– Ты же сам знаешь.
– Да? Или нет?
– Да! – воскликнула она. – Да, я ведьма! Как и моя мать!
Гневный ропот прокатился по толпе. Отдельные слова разобрать было трудно, лишь временами слышалось: «Зло!.. Язычница!.. Ведьма!.. Порченая!.. Смерть!..» Тафф вскочил ногами на свой камень и завопил на всё собрание:
– Да что с вами такое? Она же вам жизнь спасла!
Но он был всего лишь мальчишка, и на него просто никто не обратил внимания.
Папа вскинул руку – и в воздухе повисло молчание. Деревенские повиновались ему с какой-то противоестественной быстротой, и Кара впервые обратила внимание, что глаза у него сделались чуточку другого цвета – светло-карие, будто мокрый песок. Она посмотрела ему в глаза – и почувствовала, как желание сопротивляться исчезает…
И тут Кара с шокирующей ясностью осознала: вот оно! Это и было Последнее Заклятие Грейс.
– Ты не мой отец, – сказала Кара.
То, что вселилось в тело её отца, кивнуло.
– Я – Тимоф Клэн, Истребитель Ведьм, Глас Единого Истинного Пути. И я вернулся ко всем вам в годину величайшей нужды!
Кара ожидала, что толпа от такого заявления разразится хохотом. Но нет, все заулыбались и закивали, как будто он лишь подтвердил то, о чём они уже и так догадывались.
Тимоф Клэн сложил руки на груди.
– Исполняйте свой долг, Дети мои!
Первый камень угодил ей в затылок. Камушек был небольшой, обычная галька, но всё же было больно. Второй камень был намного больше и пролетел мимо, повредив кору на дереве фенрут. Кара рискнула обернуться – и увидела, что деревенские явились на собрание во всеоружии. Они доставали камни из фартуков, из карманов, из сумок. Все знали заранее – все, кроме неё.
– Тафф! – окликнула Кара.
Братишка взял её за руку.
Кара не стала пробиваться назад через толпу. Вместо этого она повела Таффа вперёд, к отцу («Нет, это не он, это уже не он!»), понимая, что деревенские побоятся случайно угодить в святого. Тимоф Клэн наблюдал, как они проходят мимо, с холодной, отстранённой миной, какую их настоящий отец и захотел бы – не смог бы воспроизвести.
Они бросились бежать.
В воздухе засвистели камни. Они пролетали справа, слева, над головой. И иногда попадали в цель. По ногам у Кары поползли струйки крови. Тафф взвизгнул – один камень угодил ему в локоть. Кара знала, что главное – оставаться на ногах. Если хоть кто-то из них упадёт, деревенские сразу набросятся. Она припустила быстрее, но Тафф отстал, пришлось сбавить ход. Ещё один камень попал ей в плечо, рука онемела. Позади раздался радостный возглас, кто-то захлопал в ладоши. Это превратилось в игру. Тафф заплакал. «Это нечестно!» – сказал он. Тафф, конечно, был прав, но она велела ему молчать, беречь дыхание. Они взбежали на вершину холма, где кончалась деревня. По ту сторону, у подножия холма, их ждали серые плащи. Они снова сделались людьми, но на их лицах не было и намёка на сострадание. Они сидели на своих высоких конях, с посохами наперевес.
– Кара? – спросил Тафф.
В его голосе звучало отчаяние и, что ещё хуже, проблеск надежды. Он рассчитывал, что сестра найдёт выход. У неё внутри всё перевернулось.
– Кара? – снова спросил Тафф.
Серые плащи принялись медленно подниматься на холм. Торопиться им было некуда. Деревенские, с камнями в руках, растянулись полукругом, отрезая все пути к бегству.
Кара посмотрела на небо. Синее, чистое. Хороший денёк…
– Кара?
К западу от них стояло высокое голое дерево. Хотя ветра не было, ветви у него скрипели, и Кара услышала у себя в голове знакомый голос: «Твоё могущество не зависит от книги. Ты особенная. Не позволяй им причинить тебе зло. Не позволяй им причинить зло малышу!» В голове у Кары замельтешили образы: кошмарная тварь с пастью, полной зубов, пикирует с неба и уносит вдову Миллер; летящие куски мяса – два зверя рвут заживо орущего человека; Клэн-папа, свисающий с Камня Речей, с золотым бивнем, торчащим из глотки… «Ты можешь это сделать, – продолжал Сордус. – Всё это может сбыться». И Кара знала, что он прав. Она уже чувствовала, как нужные слова рвутся с губ, как им не терпится быть произнесёнными. «Ты не такая, как другие, Кара Вестфолл. Стань той ведьмой, какой тебе суждено быть!» До ближайшего из серых плащей оставалось всего несколько ярдов. Он занёс посох над головой.
Кара заговорила. Но она произнесла не те слова, что слышала у себя в голове.
– Тенепляска! – прошептала она.
Кобыла возникла перед ней ниоткуда, и лошадь серого плаща вздыбилась от неожиданности и скинула всадника на землю. Тенепляска обернулась к Каре – «Во что это ты меня втравила?» – но покладисто пригнулась, чтобы Каре было удобнее подсадить на неё Таффа. К этому времени в них снова полетели камни, но Кара вскочила на Тенепляску, и они понеслись прочь. Деревенские остались позади.
Серые плащи устремились в погоню.
Тенепляска была резвее, но на тех лошадях скакали тренированные мужчины, которые провели бессчётное множество часов, патрулируя дороги Де-Норана. Они знали эти места как свои пять пальцев. Рано или поздно они их догонят. «И к тому же, – сказала себе Кара, – всё равно мы на острове. Спрятаться тут негде. Есть только одно место…»
Увидев, как она сменила направление, всадники принялись нахлестывать коней, заходя наперерез. Тенепляска решительно фыркнула и устремилась вперёд. Они стрелой пронеслись по острову, но к тому времени, как они добрались до Опушки, Тенепляска принялась спотыкаться от усталости. Серый плащ заехал сбоку и вскинул свой посох, собираясь сбить Кару на землю. «Не успеем!» – подумала она, но тут раздался треск и испуганное ржание, а потом грохот массивного тела, грянувшегося оземь. Обернувшись, Кара увидела, как растения выстреливают из земли, оплетая передние ноги коням, как низкие ветки хватают всадников и выдёргивают их из седла…
Опушка помогала им бежать.
Впереди расступились деревья Чащобы, открылся проход, как раз на одну лошадь с двумя всадниками. Тенепляска замялась было, но Кара крикнула: «Вперёд!» – и кобыла галопом влетела в проход. Тафф уткнулся лицом в руку Кары и что-то тихонько пробормотал.
– Ничего-ничего, всё будет в порядке, – сказала Кара, хотя сама в это не верила. Её вдруг охватило подозрение, что вся её жизнь вела её к этой точке, что всё: смерть матери, Грейс, гримуар, – было лишь замысловатой ловушкой, расставленной ради того, чтобы завлечь её сюда.
