Чем дальше они уходили от деревьев, тем чаще им попадались кости самых разных форм и размеров. Косточки такие мелкие, что вся зверушка запросто уместилась бы на ладошке у Таффа, и кости таких громадных зверей, что одна-единственная кость лежала поперёк пяти валунов.
– Стремление выжить очень сильно, – сказала Мэри. – Умирающие животные инстинктивно приходят сюда, не понимая, что такое Драйе-варг, думая, будто он может их спасти. В особенности это касается существ, так или иначе затронутых магией.
Она чуть-чуть отхлебнула из фляжки и передала её Каре.
– Магия тянется к магии.
– Отчего же мы тогда до сих пор не встретили ни одного симулякра? – спросил Тафф. – Если сюда приходит столько животных, уж наверно, что-то должно было провалиться между камней.
Мэри сбросила с плеч свой мешок и аккуратно распустила лианы, которыми была завязана горловина. Солнце спряталось; на серо-штормовом небе росли и клубились тучи.
– Несомненно, кости, которые мы до сих пор находили, породили немало симулякров, – сказала Мэри, – и все они с виду выглядели точно так же, как изначальные плоть и кровь. Но сформировавшийся симулякр – вещь проклятая, он существует лишь затем, чтобы отыскать своего создателя и уничтожить его. Понимаете, они очень злые, потому что чувствуют, что их существование – лишь тень подлинной жизни. В их существовании нет смысла, и это делает их агрессивными, поэтому они отыскивают своих создателей и карают их. Ходит немало историй о путниках, которые прошли через Драйе-варг и оставили тут частицу себя, сами того не заметив, – лишь затем, чтобы год спустя пробудиться и увидеть перед собой собственное зеркальное отображение, вонзающее кинжал тебе в глотку.
Кара содрогнулась.
– Но с костями же всё должно быть иначе, – возразил Тафф. – Их создатели уже мертвы. Так если они станут симулякрами, что они будут делать?
– Большинство просто скитаются по Драйе-варгу, точно призраки, пока не погибнут от голода и жажды. Без создателя, которого можно уничтожить, их фальшивое бытие теряет всякий смысл… поэтому они просто перестают быть.
– А как же тот жук, которого ты сделала из веточки? – спросил Тафф. – Если бы ты его не задавила, он бы сейчас ползал по лесу, нападая на деревья?
Мэри по самое плечо сунула руку в мешок, что-то нащупывая.
– Простые симулякры умирают в течение нескольких часов, – ответила она под бряканье перебираемого содержимого, под лязг металла о металл, звон стекла о стекло, под шорох чего-то, что звучало, как песок, пересыпающийся внутри трубочки. Я подозреваю, что эти симулякры вбирают часть… Ага! Вот он ты где!
И она достала из мешка фарфорового кролика. Кролик широко улыбался, но трещины у него на мордочке портили улыбку. Размером он был не больше яблока. Кролик сидел на велосипеде, сделанном из нескольких кусочков проволоки. Одна из проволочек, вся проржавевшая, отцепилась от прочих и торчала куда-то в пространство.
– А это зачем? – спросил Тафф и потянулся за кроликом. Но Мэри увернулась, прежде чем мальчик успел дотронуться до фигурки, и надула губы – прямо как ребёнок, который не желает делиться игрушкой. Кара чуть не рассмеялась.
Мэри, наклонившись, пристроила кролика на валун и, достав из складок плаща кусочек мела, аккуратно поставила крестик слева от переднего колеса велосипеда.
А потом подалась поближе и что-то шепнула кролику на ухо.
– Ну ладно, – сказал Тафф, растянувшись на валуне, так что его глаза были на одном уровне с игрушечным кроликом, – я ни о чём спрашивать не стану. Просто посмотрю, что будет дальше.
Он помолчал.
– А что ты шептала ему на ухо?
– Попросила указать нам дорогу к Имоджин.
– А вы сами не знаете? – спросила Кара.
Мэри жестом обвела валуны, которые окружали их со всех сторон.
– Надо сознаться, я несколько дезориентирована.
Все трое уставились на кролика. Видя, что ничего не происходит, Мэри шёпотом повторила свою просьбу и ласково погладила фигурку по голове, как будто послушную собаку.
Прошла минута. Игрушечный кролик сидел, где сидел. Неподвижно.
На валун упали первые капли дождя.
У Мэри сделался такой вид, как будто она вот-вот изо всех сил врежет кулаком по валуну, но потом она всё-таки сдержалась.
– Ах ты гадкая, бесполезная безделушка! – вскричала она. – Ну да, иной раз бывает такое. Иногда они вообще ничего не делают. Причём в последнее время такое бывает всё чаще и чаще.
– А можно я попробую? – спросил Тафф. И прежде чем Мэри успела ему помешать, он наклонился к кролику и что-то прошептал ему на ухо.
Кролик немедленно ожил.
Его крохотные ножки, обутые в красные башмачки, принялись крутить педали велосипеда. Слегка поворачивая руль, кролик начал выписывать небольшие круги по валуну. Колёсики велосипеда тихонько поскрипывали.
– Он движется! – воскликнул Тафф. – Он меня послушался!
Мэри, похоже, не находила в этом ничего забавного.
И вот наконец кролик поехал по прямой. Он набрал скорость, и Кара встала на краю валуна, чтобы он не свалился вниз.
«Вот уж чего не хватало, так это симулякра игрушечного кролика!» – думала она. Идея живого, дышащего кролика на велосипеде должна была казаться смешной, но нет – ничего смешного тут не было.
Однако когда Кара уже примеривалась схватить кролика, он остановился у самых её ног. Мэри наклонилась и прочертила меловую линию от первоначального крестика до нового местоположения велосипеда на краю валуна, потом промерила расстояние растопыренными пальцами.
– Не больше трёх дней пути, – сказала она, – хотя Драйе-варг закончится намного раньше.
Она стёрла дождевую каплю, упавшую ей на глаза, и указала в ту сторону, куда ехал велосипедист.
– Лес вон там, ещё немного, и его станет видно. Мы уже почти дошли.
Мэри подобрала игрушечного кролика и бережно уложила его обратно в мешок.
– Тафф, как ты заставил его тебя послушаться? – спросила Мэри.
Мальчик пожал плечами.
– Ну, я просто попросил его указать нам дорогу к Имоджин. Ничего такого особенного я не делал.
– Хм, – сказала Мэри-Котелок.
– А это что значит, что я волшебный? – спросил Тафф. Кара не могла понять, отчего у него дрожит голос, от волнения или от страха.
– Вовсе нет, – ответила Мэри. – Для того чтобы использовать зачарованные предметы, магией владеть совершенно не обязательно. Но способен на это не всякий. Это дар, который, возможно…
Тафф завопил.
В ногу ему впилась сороконожка размером с крысу. Вот только сороконожка эта была не из плоти и крови.
Она была водяная.
