– Если бы стало в самом деле опасно, разумеется, я бы тебе помогла. Но в этом не было необходимости. У тебя всё…
– Ну Кара же! – заорал Тафф.
Мэри с Карой обернулись к мальчику. Лицо у него посерело. Из ссадины на левой ладони текла кровь.
– Ты ранен! – вскричала Кара.
– Да нет. Не в этом дело, – ответил Тафф. Он поднял здоровую руку и указал в сторону Драйе-варга.
Вдали виднелась маленькая фигурка. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но Каре показалось, что она узнаёт эти растрёпанные белобрысые волосы…
– Это всё кровь… наверно, накапала между валунов, – сказал Тафф. – Извините…
Кара покачала головой.
– Это не твоя вина.
– Его нельзя оставлять в живых, – сказала Мэри. – Он станет преследовать нас. Охотиться за Таффом.
Кара судорожно сглотнула и протянула руку.
– Дай мне твой кинжал, – сказала она. – Я с ним управлюсь.
Мэри достала клинок. Она протянула его Каре рукояткой вперёд, но когда девочка потянулась за ним, Мэри убрала руку.
– Нет, – сказала она. Ведьма выглядела несколько растерянной, как будто удивлялась своему собственному решению. – Так нельзя. Нельзя это сваливать на тебя. Ты же его сестра.
И с решительным видом шагнула на ближайший валун.
– Давайте лучше я.
Кара перевела взгляд с Мэри на симулякр. Фигурка подошла ближе. Она уже почти различала зелёные глаза, такие знакомые…
– Спасибо большое, – сказала Кара.
Она увела Таффа под деревья и перевязала ему рану. Через несколько минут они услышали знакомый крик. Кара прижала братишку к себе, радуясь, что не ей пришлось нанести этот удар.
9
На следующий день вечером, после ужина, Мэри-Котелок расстелила колючее старое одеяло на пятачке земли, который как-то ухитрился просохнуть под скудными лучами солнца.
– Пора тебе узнать всё как есть, – сказала она, глядя на Кару в упор. – Хватит секретов.
Мэри развязала мешок и вывалила наружу всё его содержимое.
По земле раскатилась куча более или менее поломанных игрушек: розовые шарики, треснутая деревянная лодочка, пара потрёпанных бумажных змеев, одноглазый плюшевый мишка, какая-то дудочка с пятью дырочками, маленькая лошадка-качалка с облупленной краской и множество кукол всех форм и видов.
– Ух ты, сколько всего! – воскликнул Тафф, раскрасневшись от возбуждения. Он схватил деревянный волчок, разукрашенный аккуратными звёздочками, нарисованными по трафарету, но Мэри отобрала игрушку.
– Ничего не трогай! – велела она. – Может, магия в них и слабая, но большинство этих игрушек до сих пор опасны.
– А что он умеет? – спросил Тафф, указав на волчок.
– Он вращается, – сказала Мэри, – до тех пор, пока у тебя перед глазами не начнут проплывать целые созвездия. И ты будешь на них смотреть, не сможешь не смотреть. И пока ты будешь смотреть, ты станешь забывать. Сегодняшний день. Вчерашний. Где ты был. Кто ты такой…
Воцарилось молчание. Слышался только треск костра.
– Что-то мне больше не хочется играть с этим волчком, – сказал Тафф.
Сегодня Мэри была старухой, но когда она принялась рассказывать о содержимом мешка, её старческие глаза сделались весёлыми, как у ребенка. Некоторые игрушки по-прежнему сохраняли свои магические свойства, хотя Мэри и не всегда могла поручиться, что они работают как следует, из других же все чары выветрились начисто. В конце концов Мэри перестала говорить о магии и всецело сосредоточилась на образчиках мастерства, которыми особенно гордилась: на кораблике, который поднимал паруса, если нажать махонький рычажок, деревянной головоломке, в которой нужно было расположить цветные квадратики в определённом порядке…
– Вы, видимо, были потрясающим игрушечных дел мастером! – сказала Кара.
– Ну да, – сказала Мэри, глядя в никуда. – Люди приезжали за несколько дней пути, чтобы побывать в моей лавке. Это было дело всей моей жизни. Ну, до того, как я нашла гримуар…
– А это что такое? – спросил Тафф, держа в руке крохотную металлическую штучку. – Их тут много!
– А это шестерёнка, – ответила Мэри. Она наклонилась, хрустнув стариковской поясницей. – Ты часы когда-нибудь видел?
Тафф поглядел на неё непонимающе, но Кара вспомнила то, что как-то раз рассказывал Лукас.
– Это такая штука, которая говорит, какое сейчас время дня – ну, если ты не умеешь определять это по солнцу и по звёздам. Бесполезная безделушка для людей, у которых слишком много лишних семечек.
Мэри сказала:
– Как-то раз один непростой человек подарил мне часы – но это другая история для другого раза, – и я зачаровала их с помощью гримуара. Надо сказать, то было одно из самых хитроумных моих заклинаний. Если я перед сном ставила стрелку на час раньше, то просыпалась на годы моложе, а если поставить стрелку на час вперёд, то снова становилась такой, как была на самом деле. Могла и старше сделаться, если захочу – хотя мне этого, конечно же, не хотелось. Поймите меня правильно: я открыла в себе новые способности, когда у меня только-только проступила седина в волосах, и мысль о том, чтобы сделаться старухой, когда я только-только жить начинаю…
– А когда ты бросила заниматься магией, – сказал Тафф, – сила игрушек начала иссякать. А часы совсем сломались, да? И ты теперь не можешь этим управлять.
Мэри кивнула.
– Последняя месть гримуара.
– Да, кстати, а где ваш гримуар? – спросила Кара.
– Далеко-далеко, – сказала Мэри. – Там, где у меня точно не будет соблазна им воспользоваться.
Мэри отвернулась, но Кара успела заметить тоску, мелькнувшую у неё в глазах.
«Отчасти ей его до сих пор не хватает».
– Я ещё одну нашёл! – воскликнул Тафф и показал вторую шестерёнку. – Помогите мне собрать остальные!
Кара заметила, что Мэри растерялась, и сказала:
– У моего братишки талант, он чинит всё что угодно.
– Хм… – сказала Мэри. – Возможно, именно поэтому мой кролик тебя и послушался. Дар почуял. Магия стремится к тому, чтобы её использовали – это единственное правило, которое действует всегда, неважно, о какой магии идёт речь. Понятно, отчего мои игрушки тянутся к даровитому мастеру. Они думают, что ты сумеешь их исправить.
Тафф ничего не ответил. Он был занят: деловито раскладывал горку деталек на кучки поменьше, сортируя предметы согласно ему одному понятным критериям. Кара уже не раз видела, как он впадал в подобное забытье дома, когда увлечётся каким-нибудь из своих замыслов.
