– Тафф! – окликнула Мэри, тронув его за плечо.
Мальчик поднял голову.
– Я очень ценю, что ты хочешь мне помочь. Но для того, чтобы сделать часы, надо учиться с рождения – это сложнейшее ремесло, которое передаётся от отца к сыну. Эта крохотная шестерёнка – всего одна из десятков, скрытых в этой куче, и там ещё сотни других деталей. Это работа для мастера-часовщика.
– То есть ты хочешь сказать, что это невозможно?
– Да.
Тафф усмехнулся.
– Потрясающе!
И ещё прилежнее принялся разыскивать в общей куче детальки от часов.
– Так даже интереснее! А потом, ты так много для нас сделала – мне тоже хочется что-нибудь сделать взамен.
Мэри-Котелок некоторое время смотрела на Таффа. Постепенно выражение растерянности сменилось неуверенной улыбкой. Она рассеянно дотронулась до глаз и с изумлением обнаружила слезу. Мэри щелчком пальцев отбросила слезу прочь и немедленно насупилась.
– А что не так? – спросила Кара.
Старуха развернулась к детям спиной и, ссутулившись, принялась запихивать вещи обратно в мешок.
– Не надо было вам всё это показывать! – бросила она, отбирая у Таффа щестерёнки от часов. – И я совершенно точно не хочу, чтобы ты это чинил. Не трогай моих вещей, ясно? Ты хоть представляешь, как все эти предметы обрели свою силу? Представляешь?
Тафф покачал головой, не в силах встретиться глазами с Мэри.
– Вы были так добры к нам… Я забыл.
– Ну, замечательно! – сказала Мэри. – Просто великолепно! Только вот мне-то этого не забыть нипочём.
– Мэри… – сказала было Кара, но старуха как будто не слышала. Её внимание было сосредоточено на Таффе.
– Такая магия требует ингредиентов. Ты понимаешь, что я говорю, а, мальчик?
– Вы использовали детей, – пробормотал Тафф. – Да, я слышал, нам рассказывали.
Он сморгнул слёзы и всё-таки посмотрел ей в глаза.
– Но гримуар управлял вами, так же, как и Карой. Это была не ваша вина.
Серые глаза Мэри сверкнули в отсветах костра. Она уже не походила на ту женщину, которую Кара начала считать другом. Она походила на женщину, которая может прятаться в тёмном углу или под кроватью неосторожного малыша…
– Я заманивала их к себе в хижину, посулив конфетку или монетку, а потом варила в котелке, пока их души не переходили в тот предмет, который мне пришло в голову заколдовать.
Кара обхватила Таффа за плечи.
– Пожалуйста, не надо, хватит! – сказала она.
Но Мэри ещё не закончила. Она говорила, и её верхняя губа приподымалась в зверином оскале.
– Это всё равно как варить курицу на бульон. Знаешь, как это бывает, да? Весь смак выходит прочь, а у тебя остаётся кусок безвкусного мяса. Но мясо я не выкидывала и не скармливала домашней скотине. То, что оставалось от этих ребятишек, я отправляла домой, мамочкам и папочкам. Хотя их души выходили вон и от них оставалась лишь безжизненная оболочка, я всё равно отправляла их домой. Меня это забавляло.
Она стиснула в ладонях лицо Таффа.
– А теперь повтори это ещё раз, мальчик. Скажи, что это не я, что это всё гримуар виноват!
– Прекратите! – воскликнула Кара и оттолкнула Мэри. – Зачем вы его пугаете?
Мэри угрюмо крякнула и ушла на другой конец стоянки, волоча свой мешок поломанной магии.
Тафф хватал воздух ртом и весь трясся.
– Пошли, пошли, – сказала Кара, прижимая его к себе. – Тебе надо поспать.
Но Тафф вырвался из её рук и крикнул:
– И всё равно, ты теперь не такая! Я знаю! Настоящая ты! Ты нам помогала! Ты хорошая! А ведьмы, которая творила все эти ужасы, – её больше нет, она исчезла навсегда!
Надолго воцарилось молчание. А потом, откуда-то из темноты, хриплый голос ответил:
– Ты уверен?
10
На следующее утро Кара проснулась и обнаружила, что Мэри, женщина средних лет, с «гусиными лапками» возле глаз, чистит на завтрак какие-то мохнатые клубни.
– А это что? – спросила Кара.
– Джибы, – ответила Мэри. – Вроде петрушки, только…
Она помолчала, словно прикидывала, как лучше объяснить разницу.
– Только что? – спросила Кара.
– Только не петрушка. Твой братишка что-то заспался сегодня.
– Да он вчера всё никак заснуть не мог.
– Оттого что я его напугала?
– Оттого что вы его задели. Он вас любит.
Мэри соскребла зеленоватый пух и положила сцепленные руки на колени.
– Он что, не знает, кто я такая?
– Знает, конечно, – ответила Кара. – Вы – женщина, которая спасла нас от ветвеволков и научила его сестру владеть своим могуществом. Благодаря вам мы до сих пор живы.
– Но…
– То, кем вы были, и то, кто вы есть, – разные вещи.
Мэри принялась сноровисто чистить джиб. Кожура упала на землю одним куском.
– Я бы что угодно дала, лишь бы сделать небывшим всё, что я творила, – сказала она. – И всё-таки, знаешь, мне его по-прежнему недостаёт. Гримуара. Он так глубоко в меня вгрызся, что я даже теперь ощущаю пустоту на его месте.
Она ножом очертила в воздухе силуэт книги.
– Он был красный, цвета обожжённой глины, с замысловатым узором, выложенным золотой нитью. Красный – мой любимый цвет. Наверно, книга это знала.
Мэри смотрела в никуда, словно застыв во времени, смотрела – и вспоминала.
Через некоторое время Кара аккуратно забрала нож у неё из руки.
– Давайте помогу, – сказала она и принялась чистить клубни. Дома, в Де-Норане, Кара всегда недолюбливала эту работу, но сейчас монотонный труд успокаивал.
– До Имоджин осталось всего несколько дней пути, – сказала наконец Мэри. Она достала второй нож и принялась крошить очищенный джиб в кипящую похлёбку. – Тебе надо продолжать заниматься. Возможно, кто-то из этих зверей не захочет тебе помогать, но это неважно. Ты их хозяйка. Ты должна подчинить их своей воле.
– Нет, – сказала Кара. – Я буду просить их о помощи, но я никогда не стану принуждать живое существо к тому, чтобы…
– Быть твоим рабом?
Кара кивнула.
– Это как-то неправильно. Возможно, именно к этому толкал меня гримуар.
– Но это же просто животные.
– Вы бы не стали так говорить, если могли бы общаться с ними, как я.
