– А я сегодня хотела пойти калачики собирать, – шёпотом сказала Грейс, нервно барабаня пальцами по парте. – Пойдём, а? Я такое хорошее место знаю!
– Не могу, – ответила Кара, не отрываясь от грифельной доски. – У меня по дому работы много.
– А хочешь, я тебе помогу?
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Это из-за твоей мамы, да? Но ведь это же было давным-давно, Кара! И это всё папа, не я. Я была всего лишь ребёнком!
Семь лет тому назад отец Грейс облыжно обвинил Карину мать в колдовстве и попытался казнить её на глазах у всей деревни. Но, к счастью, отец и тетя Констанс вовремя убедили деревенских одуматься, и в результате фен-де Стоун был исторгнут из числа Детей Лона, а Грейс из чувства долга удочерили родственники.
Эта беловолосая девчонка была вечным напоминанием о той ночи, которая могла бы сломать Каре всю жизнь. И потому она никогда бы не согласилась дружить с Грейс. Да, это несправедливо. Но это правильно.
Кара почувствовала, как на плечо ей легла рука.
– Это что такое?! – осведомился наставник Блэквуд, тыкая в её доску трясущимся пальцем. – Не четвёртая заповедь Клэна, это уж точно!
– Что вы имеете в виду, сэр? – спросила Кара. – Я списывала с доски, как всегда…
Она посмотрела на свою доску и ахнула. Слова были написаны её почерком, но Кара не помнила, чтобы она такое писала…
Она прочитала написанное – впервые вчитавшись как следует:
ПОМНИ, ЧЕМ ОНА ПИТАЕТСЯ!
В ту ночь Каре снился лес, усеянный потерянными вещами: ключами, куклами, золотыми кольцами с незнакомыми камнями. Она шла по тропе, ведущей через лес, навстречу мягкому, манящему свету. Кара чувствовала в своей руке чью-то руку, но когда она пыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это, сон ей не позволил. А когда свет был уже совсем близко, она услышала, как старуха прошептала четыре мучительно знакомых слова… а потом она проснулась, начисто забыв свой сон.
Прошли годы.
Это были славные годы, объединённые не только рождениями, свадьбами и празднествами, но и обыденными мелочами, вроде подстригания ногтей, штопки чулок и ожидания, пока сварятся яйца. Из очаровательной девочки Кара превратилась в красивую девушку, живую копию своей матери. Теперь, когда школьные годы остались позади, она стала брать на себя больше обязанностей по дому. Но, хотя Каре нравилось проводить время в кругу семьи, она никогда не верила, что ей суждено быть фермершей. Она уже зарабатывала достаточно семечек тем, что ходила за заболевшей скотиной, и подозревала, что в Де-Норане найдётся место для женщины, которая умеет лечить животных. У Кары это получалось как нельзя лучше.
Временами, когда случалось то, что она называла «странными днями», Кара чувствовала, что она вовсе не Кара Вестфолл, а воровка, живущая чужой, краденой жизнью. Но такие дни выпадали нечасто, и в конце концов она привыкла не обращать на них внимания.
Жизнь была именно такой, как ей всегда хотелось.
Как-то утром, за три недели до своего шестнадцатого дня рождения, Кара отправилась на Опушку, собирать травы. А то у фермера Лодера корова заболела трясучкой, и он готов был заплатить Каре за лекарство две коричневых – достойная плата за день работы. Каре хотелось бы, чтобы мама тоже пошла с ней – но с тех пор, как прошлой весной помер наставник Блэквуд, мама заняла его место в школе. Она клялась, что это временно, но Кара в этом сомневалась: она слышала, с каким воодушевлением мама рассказывает о своих подопечных. Кара звала с собой Таффа, но Тафф был слишком занят: он сидел в сарае, сооружая какую – то машину. Тафф клялся, что эта машина позволит вдвое сократить время, уходящее на обмолот. Кара ему верила.
Кара ела из горсти собранные по дороге ягоды и думала о приближающемся празднике Теней. Уже двое парней пригласили её танцевать. Первым был чистильщик по имени Лукас. Он был довольно славный, но Кара его почти не знала и, разумеется, тут же ему отказала.
А вот со вторым всё было сложнее. Аарон Бейкер был из хорошей семьи, красиво пел на службе и, несомненно, был недурён собой. И всё же Каре он не нравился: она чувствовала за его гладкими речами опасное сочетание жестокости и трусости. С Карой не впервые случалось, что она нежданно-негаданно обнаруживала слишком близкое знакомство с кем-то из жителей деревни, как будто бы у неё имелся более глубокий источник опыта, из которого она могла черпать, чем её обычная повседневная жизнь. Она никогда никому не рассказывала об этих необъяснимых прозрениях, даже родным…
…потому что ты им не доверяешь, они не настоящие…
Кара отмахнулась от этих мыслей. «Чушь! Просто чушь!» В последнее время ей как-то плохо спалось, от этого мысли сделались странные и бессвязные. Только и всего.
Она шла вдоль границы Опушки, высматривая травы, которые ей требовались. «Щепотка бегуницы, лабернакль, рыбкин кораблик…» Конечно, было бы проще, если бы можно было выйти на саму Опушку, но это было запрещено. Вместо этого Кара подцепляла растения, до которых не могла дотянуться, длинным крючком и вытягивала их к себе в корзинку.
Ветер яростно взвыл, деревья в Чащобе заскрипели и застонали, как потягивающиеся великаны. Кара старательно не смотрела в их сторону, как её учили.
Она услышала шаги.
– Кто там? – спросила Кара, не переставая вглядываться в сорные травы Опушки. Сорняки вымахали выше положенного: что-то чистильщики совсем обленились в последнее время. – Есть тут кто-нибудь?
Из высоченных папоротников выглянула Грейс Стоун.
– Я тут кое-что интересное нашла! – воскликнула она. – Иди посмотри!
Платье Грейс было порвано в нескольких местах и заляпано засохшей грязью. Немытые белые волосы, все в листьях, свисали вдоль спины спутанными волнами. А что до башмаков – Кара и не помнила, когда последний раз видела её обутой.
– Мне надо домой.
– Да это ненадолго! Мне просто надо тебе показать!
– Зачем?
Грейс неловко переступила с ноги на ногу.
– Не знаю зачем. Просто надо, и всё.
– Ты мелешь ерунду, – сказала Кара. – А у меня дела.
– Ой, да, дела! – сказала Грейс. – Дела-дела. Подмести крылечко. Вспахать поле. Выйти замуж.
Она склонила голову набок и с любопытством уставилась на землю под ногами у Кары.
– А это что означает?
Кара посмотрела себе под ноги. Острым концом своей палки она нацарапала на земле:
ПОМНИ, ЧЕМ ОНА ПИТАЕТСЯ!
Кара, как обычно, совершенно не помнила, как это написала, зато с ослепительной отчётливостью помнила все предыдущие разы, когда эта фраза появлялась в её жизни. Как кто-то шептал её на ухо после пробуждения. Как она звучала в шуме морских волн. Как капли дождя выстукивали её по крыше.
«Это важно. Не знаю почему, но, возможно, эти слова – самое важное, что есть в моей жизни».
