– «Помни, чем она питается…» – задумчиво повторила Грейс. – Та штука, которую я нашла на Опушке, – мне кажется, она может иметь к этому какое-то отношение. Ну, если тебе интересно, конечно. А то ведь у тебя дела…
– Ну, веди, – сказала Кара.
Грейс приходилось опираться на палку, чтобы пробираться через заросшую Опушку, но, несмотря на свою увечную ногу, шагала она твёрдо и уверенно. Кара следовала за ней вдоль границы Опушки – входить на саму Опушку она наотрез отказалась.
«Что я творю? – думала она. – Увязалась за самой сумасшедшей девкой в деревне. И зачем?» Интуиция, которая так верно служила Каре последние несколько лет, сбоила, когда дело доходило до Грейс. По какой-то непостижимой причине Кара верила тому, что говорила эта девчонка, но не верила самой девчонке. Ни капельки не верила.
– Вот, – сказала Грейс.
И концом палки указала на что-то на земле. Поначалу Кара даже не видела, что это: оно было скрыто за другими сорняками. Но мало-помалу она разглядела шесть зелёных лепестков, раскинутых по земле – как будто цветку вздумалось прилечь, раскинув руки.
– Знаешь, что он может? – спросила Грейс.
Кара покачала головой. Хотя растение казалось смутно знакомым. Может быть, мама о нём что-то рассказывала, а она позабыла? Она попыталась ухватиться за облачко памяти, но оно ускользнуло.
– Гляди! – сказала Грейс.
Она сняла со свисающей рядом фиолетовой лианы жучка и посадила его на землю рядом с растопыренными лепестками. Жучок немного поколебался – инстинкт подсказывал ему, что туда ходить не надо, – но Грейс ткнула его палкой, заставив заползти на ближайший лепесток.
Лепестки тотчас сомкнулись, образовав колоколовидный купол величиной с Карину голову. Купол поднялся в воздух на одиноком стебле и медленно начал вращаться.
– Это западня, – сказала Грейс. – Жучок думает, будто он просто продолжает жить своей жизнью и…
В голове у Кары будто молния полыхнула: «потерянные вещи, висящие на ветках…»
– …Не сознает, что с ним происходит…
Новые вспышки. Одна за другой.
«Люди.
Орущие рты.
У них что-то не то с головами…»
– …Пока не станет поздно.
«Скольжение.
Вопли.
Тафф».
– Мой брат! – сказала Кара. – Он в беде! Мне надо домой!
– Правда? – спросила Грейс.
– Да!
Но тут другой голос, её собственный, но иной, более твёрдый, ответил:
– Нет. Тот мальчик, который дома, вовсе не Тафф.
«Помни, чем она питается!»
– Потерянными вещами… – пробормотала Кара. – Она питается тем, что потеряно…
«Эта ферма тебе не дом.
Помни, чем она питается!»
– Да что со мной такое? – воскликнула Кара. – У меня голова сейчас лопнет!
Грейс посмотрела куда-то за спину Каре.
– О, это к тебе! – сказала она. – Ну, я тогда пойду.
Она помолчала, добавила: «До скорого!» – и исчезла на Опушке.
Кара обернулась. У неё за спиной стояли её родные.
– Идём домой, Кара, – сказал папа. – Ты нам нужна.
– Пора ужин готовить! – сказала мама.
– Заработало! – воскликнул сияющий Тафф. – Моя молотильная машина заработала! Хочешь поглядеть?
Мама протянула к ней руки, и Кара сделала шаг вперёд: ей так хотелось упасть в мамины объятия, пахнущие сиренью, и забыть обо всей этой ерунде! Но…
«Эта ферма тебе не дом! Помни, чем она питается!»
…И она увидела свою маму, более молодую, висящую на дереве, дёргающуюся от камней, которые в неё летели…
– Это не ты, – с мрачной уверенностью сказала Кара. – Ты же умерла.
Мама вытянулась во весь рост и тяжело вздохнула.
– Это не обязательно, – сказала она. – Останься с нами, и мы будем так жить вечно.
«Помни!..»
(«Мэри! Это голос Мэри!»)
«…Чем она питается. Тем, что потеряно».
– Останься с нами, месяц мой ясный, – сказал папа.
«Имоджин! Я у неё в плену!»
– Не уходи, сестрица! – воскликнул Тафф.
«Она внутри моего разума».
– Прекратите, – сказала Кара. – Это всё ненастоящее.
Мама пожала плечами.
– Настоящее только то, что мы считаем настоящим. Возвращайся на ферму, Кара. Забудь про все эти глупости.
– Я нужна своему брату, – сказала Кара. И посмотрела на мальчишку с лицом Таффа. – Настоящему брату!
Тварь с лицом Таффа скривилась, будто Кара её ударила, и на щеке у неё появился неровный рубец пустоты, сквозь который сделались видны деревья у неё за спиной.
– Ма-ам, – заныла тварь с лицом Таффа, сунув пальцы в дыру на лице, – погляди, что она наделала!
– Ты этого хочешь? – спросила мама у Кары. – Обидеть братика?
– Я хочу его спасти!
Мамина рука исчезла по локоть. И внушительный кусок папиного тела заодно.
– Я так тобой разочарована! – сказала тварь с лицом мамы. – Ведь ты могла меня вернуть!
– Ничего подобного, – сказала Кара. – Моя мама умерла навсегда.
И вся её семья исчезла.
На месте тропы, что вела в деревню, возникла клубящаяся пустота. Пустота пятном расползалась по горизонту. Кара смотрела, как она надвигается, и вскоре пустота поглотила её.
15
Кара открыла глаза.
Вначале она ощутила голод, сосущий и неутолимый. «Сколько же времени я тут провела? И где это, собственно, «тут»?» Кара открыла глаза пошире, но всё вокруг по-прежнему оставалось туманным и расплывчатым.
«Глаза слишком долго пробыли закрытыми. Надо дать им время, пока они снова заработают».
До неё доносились какие-то звуки, неясные и приглушённые. Кара подумала было, что ушам, как и глазам, тоже нужно время, чтобы прийти в себя, но дело оказалось не в этом: уши были чем-то набиты. Кара подняла руку – даже это простое движение сейчас давалось с трудом – и нащупала мясистую штуковину вроде щупальца, торчащую из её левого уха. Она выдернула эту дрянь, ощутив приступ тошноты: щупальце оказалось намного длиннее, чем она думала, выдралось из уха с хлопком, как пробка из бутылки, и вслед за ним заструился поток какой-то тёплой жидкости. Кара повторила то же с правым ухом, поскорее, пока не лишилась присутствия духа, и тут же рухнула на землю. Острая боль пронзила левое колено.
