Но это ничего. Боль – это хорошо. Боль – это значит, что она жива.
Кара полежала так несколько минут, пока зрение не вернулось как следует и смутные силуэты окружающих предметов не сделались видны чётко.
Кара лежала в небольшой яме. Стенки ямы были покрыты мхом, светящимся пульсирующим красным светом. Край ямы был вроде бы невысоко, но всё же выше, чем она могла бы допрыгнуть, а за мох, который оказался тёплым на ощупь, уцепиться было негде. Кара мельком увидела своё отражение в лужице воды. Она была чумазая, оборванная, однако же лет ей явно было не больше двенадцати.
«Четыре года жизни. И всё ложь!»
Воспоминания – подлинные воспоминания – начали возвращаться обрывками. Кролик на велосипеде. Старуха с мешком. Ключи и куклы на деревьях. Все эти образы скорее сбивали с толку, чем помогали, но это всё было не важно. Главное Кара помнила прекрасно: Тафф был здесь и нуждался в её помощи.
За спиной что-то зашуршало. Щупальца, которые Кара выдрала из ушей, медленно поднимались в воздух, возвращаясь к чему-то – или к кому-то – на поверхности.
«Думать некогда! Другого такого шанса может не представиться».
Кара подпрыгнула и обеими руками вцепилась в одно из щупалец. Щупальце провисло под её весом, и Кара испугалась было, что оно вообще оборвётся, но тут оно собралось с силами и потащило Кару наверх, к краю ямы. Девочка дождалась, пока её поволокло по земле, и только тогда разжала руки. А щупальца поползли дальше, к какому-то неведомому источнику.
Кара, пошатываясь, поднялась на ноги.
Во все стороны, куда ни глянь, ничего было не видно: глаза застил клубящийся туман, не серый и не белый, а тёмно-красный, будто свекла. И пахло… пахло слишком многими вещами сразу. Кара зажмурилась и пустила в ход свою выучку вексари, чтобы разобраться в этой неразберихе запахов и вычленить отдельные: тыквенный пирог с корицей, сандаловое мыло, лежалые вещи в забытом сундуке. По отдельности все эти запахи были привычными, даже уютными – но вот то, что они присутствовали тут все вместе, её тревожило.
Из мутных глубин памяти всплыло имя.
«Имоджин! Тафф у неё».
На расстоянии вытянутой руки было уже почти ничего не видно. Кара сделала пару шагов и чудом не свалилась в другую яму.
Несколько секунд она балансировала на краю, и только откинувшись всем телом назад, сумела избежать падения. Яма была того же размера и формы, как та, где держали Кару. И во тьму уходила пара щупалец.
– Тафф! – крикнула Кара, перегнувшись через край.
Маленькая фигурка висела на щупальцах в воздухе, будто марионетка. И это был не Тафф. Кара не взялась бы даже определить, мужчина это или женщина: кожа облысевшей головы давным-давно усохла, обтянув череп. Но несмотря на это, щупальца по-прежнему шевелились, всасывали, всасывали, будто жадный мальчишка, который пальцем выскребает последние капли варенья со дна банки.
«Вот и со мной бы так же было, если бы я не сбежала. И с Таффом будет так же, если я его не найду».
Но если пытаться ходить в этом тумане, можно свалиться в ещё какую-нибудь яму и сломать ногу! А тогда она уже не сможет помочь брату.
«Нужен свет!»
Кара мысленно потянулась вовне, создавая мостик. И на кончик её указательного пальца село насекомое с тремя парами светящихся голубых крылышек. Насекомое отбрасывало вокруг себя ровный круг света, и сам туман, казалось, расступился при его появлении.
– Мальчик, – сказала Кара. – Его сюда привели тогда же, когда и меня. Ты знаешь, где он?
«Да. Я слышал, как мальчик дрался. Деревянной палкой».
Кара улыбнулась пересохшими, потрескавшимися губами. Да, это точно Тафф!
– Можешь отвести меня к нему?
«Мальчик у Многорукой. Спит и видит вечный сон».
Кара проникла глубже в сознание насекомого и увидела, что под «Многорукой» оно имеет в виду чудовище, которому принадлежат все эти щупальца.
Имоджин.
«Ты освободишь мальчика?» – спросил светящийся.
– Да.
«Плохо. Не надо освобождать. Ранишь мальчика».
– Я его сестра. Я не причиню ему зла.
«Потревожишь мальчика. Во время вечного сна. Убьёшь мальчика».
– О-о! – протянула Кара. Она наконец-то поняла. Если отсоединить щупальца от Таффа, пока он пребывает в том мире, что создала для него Имоджин, это может его убить.
– Должен быть другой способ, – сказала Кара.
«Да. Убить Многорукую. Прекратить вечные сны. Спасти нас».
В мыслях насекомого чувствовалось возбуждение. Светящийся не любил Имоджин и жаждал, чтобы Кара вступила с ней в бой.
– То есть если я убью это чудовище, с Таффом всё будет в порядке?
«Ступай за мной».
Светящееся насекомое благополучно провело её мимо десятков ям. В каждую яму вело по паре щупалец. Кара смутно видела силуэты на дне каждой из ям, но старалась не приглядываться. Если среди них и был Тафф, она не хотела отвлекаться. А если Таффа там не было, она просто не хотела это видеть.
Идя за светящимся, Кара пыталась избавиться от воспоминаний прошедших четырёх лет, фальшивых событий, которые происходили только у неё в голове. Это было тяжко. Даже сейчас она ловила себя на том, что хочет вернуться домой, управиться с вечерними делами, потом обсудить с мамой, какое платье ей пошить к празднику Теней… «Ничего этого на самом деле не было! – твердила себе Кара. – Это была просто тюрьма внутри моего рассудка!» И всё же она не могла не вспоминать, как заливисто хохочет мама, какие тёплые у неё руки… Раны, которые наконец-то зарубцевались, открылись заново, как будто мама только что умерла во второй раз. Кара сталкивалась с тьмой, с насилием, со злом – но никогда ещё не ведала подобной жестокости.
«Нужно остановить эту тварь, чтобы больше никто не испытывал подобных страданий!»
Но как?
Но не успела Кара начать обдумывать этот вопрос, как туман расступился и перед ней предстала Имоджин.
Вексари выглядела более иссохшей, чем способно быть живое тело, так, будто ведьма некогда придумала способ не умирать, однако стареть не перестала. Из спины у неё торчал ребристый чёрный гребень, а из гребня этого росло щупальце, которое разветвлялось на сотни и сотни других, так что ведьма стояла на них наподобие зловещего осьминога. Кара обернулась и увидела, что щупальца уходят в туман, как питательные трубки, соединяющие чудовище с пленниками, заточёнными в ямах.
Имоджин открыла глаза, показав слепые бельма.
– Кара Вестфолл, – сказала она. – Ты бежала из мира, который я для тебя создала. Чего ради?
– Я пришла за братом.
– А-а! – сказала Имоджин. – Маленький Тафф! Я-то думала, он захочет встретиться со своей мамой, но не это было той потерей, о которой он больше всего тосковал в глубине души. Поэтому я вернула ему папу. Настоящего папу. Они сейчас рыбу удят. Твой брат впервые в жизни катается на настоящем корабле.
